Сражение в ходе семилетней войны состоялось. Мировая семилетняя война

Война Франции с Англией в Европе (часть Семилетней войны) началась экспедицией французов против острова Минорки, принадлежавшего англичанам; командиром экспедиции был назначен Ришелье, потому что королю Людовику XV было приятно возвышать этого своего довереннейшего слугу, а маркизе Помпадур приятно было удалить из Парижа опасного ей человека. Ришелье получил начальство с необыкновенно обширными полномочиями. Англичан обманули фальшивыми снаряжениями экспедиции в Северное море и угрозами высадки в Англию. Но при испорченности французского двора даже военная экспедиция считалась просто развлечением и забавою: с Ришелье отправилось путешествовать на казенный счет очень много вельмож и сотен семь или восемь женщин (в апреле 1756).

Английский гарнизон на Минорке был очень слаб и не мог без подкреплений защитить остров, а лондонское адмиралтейство запоздало отправлением флота, так что Бинг , командир этого флота, уже не успел помешать высадке французов. Притом флот Бинга состоял только из десяти кораблей, очень плохих и худо вооруженных. Английский гарнизон два месяца оборонялся со славою, но был принужден сдаться, потому что Бинг, встретив у Минорки французский флот, не отважился дать сражение, предпочитая осторожность смелости, против принципа английских моряков. Благодаря этому, французы начали Семилетнюю войну с победы: они овладели Миноркой и вдобавок, могли похвалиться, что англичане в первый раз уклонились от морской битвы с флотом, мало превосходившим их флот числом кораблей. Английская нация была раздражена потерею Минорки и образом действий адмирала. Министерство пожертвовало Бингом; оно предало его военному суду, получило против него смертный приговор и повесило адмирала. Французы, напротив, ликовали; Вольтер и другие писатели превозносили геройство Ришелье, который и в этой экспедиции так же постыдно мотал государственные деньги и злоупотреблял властью, как прежде в Генуе.

С Минорки он возвратился в Париж, чтобы выпросить себе главное начальство над армиею, назначаемою в Германии, но опоздал: д"Эстре уже был назначен главнокомандующим. Впрочем, сама армия, для которой был уже готов командир, не была еще собрана, – факт, довольно оригинальный. Австрийцы также еще не собрались начать борьбу. Правда, перед началом Семилетней войны они выставили две армии в Богемии, но у этих армий еще не было ни кавалерии, ни артиллерии, ни самых необходимых военных принадлежностей. Потому державы, вступившие в союз против Пруссии, вероятно, провели бы еще много времени в одних приготовлениях к войне. Но прусский король , узнав, что готовится против него, тайно приготовил свою армию к походу и 29 августа 1756 внезапно вторгся с трех сторон в Саксонию. Так началась Семилетняя война на континенте.

Фридрих II Великий прусский - главный герой Семилетней войны

Когда Фридрих вторгся в Саксонию, первый министр этого государства, Брюль, отвел свое войско к Пирне , на богемской границе. Саксонская армия была так сокращена Брюлем, что имела только 7,000 человек; в Пирне она заняла крепкую позицию, но терпела во всем недостаток. Весь саксонский двор, кроме королевы и принцесс, также переехал в Пирну. 9 сентября пруссаки вступили в Дрезден. Они тотчас разломали двери тайного архива, несмотря на личное сопротивление королевы, и взяли там подлинники документов, копии с которых были доставлены Фридриху Менцелем. Бумаги эти еще вовсе не доказывали того союза Саксонии с другими державами для уничтожения Пруссии, о котором говорил Фридрих; поэтому они не могли оправдать его нападения на Саксонию; но оно оправдывалось необходимостью защищаться, в которую Фридрих был действительно поставлен.

При известии о начале Семилетней войны и вторжении пруссаков в Саксонию австрийский командующий Броун поспешил к Пирне с сильнейшей из двух армий, собранных Габсбургами в Богемии. Он хотел выручить запертых в Пирне саксонцев. Фридрих вышел ему на встречу, и 1 октября 1756 под Лобозицем произошло сражение; оно было невыгодно для австрийцев, и они отступили. Фридрих утвердился в Саксонии. Саксонцы остались запертыми в Пирне, терпели недостаток в провианте и потому не могли ждать, пока австрийцы снова придут на выручку им; они сдались в плен. Самым тяжелым для них условием было то, что Фридрих заставил их вступить в прусскую службу. С Саксонией Фридрих в течение всей Семилетней войны поступал очень сурово. Он постоянно брал тяжелые контрибуции с её жителей; например, город Лейпциг заплатил в 1756 году 500,000 талеров, а в первые три месяца следующего года еще 900,000 талеров. Молодые саксонские поселяне были принуждаемы служить против своего государя, и если кто из них спасался от этого принуждения бегством, его родственники наказывались за него штрафом. Курфюрст с графом Брюлем бежал в свое польское королевство. Фридрих не нашел удобным перенести войну в Богемию, потому что уже приближалась зима. Другое прусское войско, под командою Шверина , вошедшее в Богемию из Силезии, также отступило.

Семилетняя война в 1757 году

Броун мог воспользоваться зимою, чтобы кончить снаряжение своей армии, а другой австрийский полководец, Даун, между тем собирал новое войско. Таким образом, весной 1757 Австрия могла выставить против пруссаков очень большие силы. Но к счастью Фридриха, Броун, хороший генерал, был подчинен принцу Карлу Лотарингскому, хотя принц уже достаточно доказал свою неспособность в войне за австрийское наследство.

Французы и русские также снарядили свои войска к продолжению Семилетней войны. Французы обещали субсидии шведским олигархам, и Швеция объявила, что она, как одна из держав, гарантировавших Вестфальский мир 1648 , должна вступиться за Саксонию и вооруженною рукою отмстить Фридриху. Но прошло много времени прежде, чем Швеция приняла участие в Семилетней войне: шведские олигархи тратили деньги, которые получали на войну от французов, вовсе не на войну. Первая французская армия под командою д"Эстре перешла Рейн у Дюссельдорфа 4 апреля 1757. Вторая армия собиралась в Эльзасе под начальством Ришелье. Третьею командовал принц де Субиз, также один из приближенных Людовика и Помпадур; он должен был соединиться с немецкою имперскою армиею, когда имперский регенсбургский сейм объявит короля прусского виновным в нарушении имперского мира и начале Семилетней войны.

Семилетняя война. Карта

Имперский сейм на этот раз постановил решение быстрее обыкновенного. Саксония обратилась к императору и империи с жалобою на Пруссию в сентябре 1756, и через три месяца дело было уже решено. Сейм не объявил Фридриха врагом империи, как требовали его противники: на это не согласились протестантские члены империи; но империя обещала императору вооруженную помощь для восстановления изгнанного курфюрста саксонского и для защиты австрийской государыни, богемские владения которой подверглись нападению (17 января 1757). Прусский посланник при сейме позволил себе третировать, как уличного бродягу, нотариуса, который объявил ему решение сейма. Север Германии протестовал против этого решения; князья и герцоги Липпе, Вальдекский, Гессен-Кассельский, Брауншвейгские, Готский и курфюрст ганноверский нашли более выгодным брать деньги от Англии и соединить свои войска с английскою армиею, посланною в Вестфалию, чем платить налог для содержания имперской армии и посылать в нее свои контингенты. Немецкая империя и её государи вообще играли во время Семилетней войны печальную и постыдную роль. Большинство немецких государей состояло на жаловании у Франции.

Это доказывает самым подробным и неопровержимым образом официальный список тайных расходов французского правительства при Людовике XV или так называемая Красная Книга, обнародованная во время революции 1789-1794. Из неё видно, например, что герцог Вюртембергский получил до Семилетней войны 1,500,000, во время войны 7,500,000 ливров; курфюрст пфальцский – до войны 5,500,000, во время Семилетней войны более 11,000,000 ливров; Баварии было дано до 1768 около 9,000,000 и столько же Саксонии до 1763; владетели Люттихский, Мекленбургский и Нассау-Саарбрюкенский получили, все вместе, около 3,000,000; Австрии с 1767 до 1769 было выплачено 82,500,000 ливров. Даже герцог Брауншвейгский получил от Франции в 1751 – 1756 гг. 2,000,000, хотя был в тесном союзе с Англией и при всяком удобном случае наживался на счет англичан. Мы видим, что и протестантские государи не могли устоять против соблазна французских денег: это очень характерная черта тех времен, тем более, что папа публично сказал, что считает войну с Пруссиею религиозною войною. Он доказал искренность своих слов, во-первых, тем, что открыто дал католическим государствам разрешение обложить духовенство податями на войну с Пруссией, во-вторых, тем, что в 1758 прислал освященную шляпу и освященную шпагу австрийскому генералу Дауну, разбившему пруссаков под Гохкирхом.

До лета 1758 англичане ничего ни делали для Фридриха, хотя он защищал дело свободы и протестантства. В их министерстве было много перемен после того, как из него вышли (в ноябре 1755) Питт Старший и Ледж. Причинами этого были неудачи на Минорке и в Северной Америке, а также и то, что Питт и Ледж защищали в парламенте принципы, противные интересам короля и его сына, герцога Кумберлендского, которого прочили в командиры армии, назначавшейся в Германию: Питт и Ледж восставали против увеличения национального долга и континентальной политики министерства; только в июле 1757 составилось министерство, которое могло прочно держаться. Главою его был Питт, с которым вступил в министерство и Ледж; товарищами их были герцог Ньюкастл и Чарльз Фокс , получивший потом титул лорда Голланда . По своим планам завоеваний в Северной Америке и Ост-Индии, Питт нашел нужным вступить в тесный союз с Пруссией; этим наконец прекратился раздор английских партий по делам иностранной политики. Но и тут Фридрих еще не получил энергической помощи от англичан; они начали помогать ему только в следующем году. В 1757 он почти один должен был бороться против всех своих многочисленных противников в Семилетней войне.

Весною 1757 он вторгся в Богемию; австрийцы сами дали ему перевес, положив держаться в Семилетней войне оборонительной системы, несмотря на возражения опытного и умного Броуна; они были принуждены отступать на всех пунктах, и Фридрих овладевал их богатыми магазинами. Они решились вступить в сражение тогда только, когда он стал серьезно угрожать Праге. Тогда под Прагой произошло 6 мая 1757 кровопролитное сражение; потеря с обеих сторон простиралась, говорят, до 20,000 человек. Битва кончилась поражением австрийцев; 12,000 человек их войска попались в плен. Важным несчастием для них было еще то, что Броун получил тут смертельную рану. Но и Фридриху победа обошлась дорого, потому что он лишился Шверина, благородное самопожертвование которого решило победу. После этого поражения 40,000 австрийцев были заперты в Праге. Казалось, им предстоит участь, какой подверглись саксонцы в Пирне, потому что у них также не было ни провианта, ни тяжелой артиллерии. Но к счастью их, все правое крыло их резервной армии спаслось и успело соединиться с главною армиею, которою командовал Даун. Фридрих пошел навстречу Дауну, чтобы отбросить его назад и потом уже беспрепятственно вынудить Прагу к сдаче. Но он нашел неприятеля занимающим очень сильную от природы и хорошо укрепленную позицию при Коллине ; отважившись на штурм, он был отбит с большим уроном (18 июня 1757).

Семилетняя война. Лейбгвардейский батальон в битве при Коллине, 1757. Художник Р. Кнётель

Эта неудача заставила Фридриха не только снять осаду Праги, но и вовсе выступить из Богемии. При отступлении он имел большие потери и понес бы еще более тяжкий урон, если бы австрийские генералы не побоялись преследовать его. Сам он действовал при отступлении мастерски; но не так счастлив был его брат, Август Вильгельм , которому было поручено отвести один прусский корпус в Лузацию. Фридрих не ставил разницы между принцем и солдатом, когда того требовала необходимость, и публично сделал брату суровый выговор, Это так огорчило принца, что, говорят, он от печали и умер (в июне следующего года). К счастью для Фридриха, австрийцы предоставили французам и имперской армии задачу освободить Саксонию, а сами пошли в Силезию и отправили только летучий отряд Гаддика на Берлин. Гаддик успел войти в столицу Пруссии, взял с неё контрибуцию, но скоро был принужден отступить.

Часть вступивших в Семилетнюю войну французских войск под командою д"Эстре уже перешла Рейн; подкупленные курфюрсты кельнский и пфальцский приняли французов с распростертыми объятиями. Эта армия должна была занять Вестфалию и Ганновер. Но французские войска были совершенно деморализованы. Все офицеры были дворяне; они смотрели на поход, как на пикник, и жили в лагере, как привыкли жить в Париже. Осенью они без отпуска толпами уезжали из армии, чтобы провести зиму в Париже. Они имели с собою множество прислуги, везли с собою множество вещей для комфорта и развлечения; поэтому обоз армии был громаден и замедлял её движения. Французские солдаты терпели во время Семилетней войны недостаток; госпитали были так дурны, что в них погибло больше людей, чем в сражениях. Знатные офицеры не соблюдали никакой субординации; надеясь на свой сан и связи, они часто действовали даже наперекор друг другу. Если бы даже армия имела хорошего главнокомандующего, то при таком положении её невозможно было единство в действиях; напрасны были также воинственность и храбрость, в которых у французов и тогда не было недостатка.

Вступив в Семилетнюю войну, д"Эстре шел по Вестфалии очень медленно; против него стоял герцог Кумберлендский, с ганноверским войском, подкрепленным брауншвейгскими, прусскими, гессенскими, готскими и бюкебургскими отрядами. Это сборное войско отступило перед французами и заняло крепкую позицию при Гамельне. Д"Эстре медленно шел за неприятелем. Субиз, сначала командовавший авангардом д"Эстре, а потом по благосклонности двора получивши отдельное войско, вовсе не думал соображать своих движений с действиями главной армии. Ришелье, с третьего армиею перешедший Рейн в июле 1757, всячески интриговал, чтобы свергнуть д"Эстре и самому занять его место. В конце июля д"Эстре увидел, что Ришелье получает успех в своих происках и скоро будет назначен главнокомандующим на его место. Тогда он решился дать герцогу Кумберлендскому битву, прежде чем будет лишен главного начальства. Сражение произошло 26 июля 1757 под Гамельном и кончилось в пользу французов. И герцога Кумберлендского, и д"Эстре упрекают в больших ошибках. Начальник генерального штаба французской армии, Майльбуа, также плохо исполнял свою обязанность: ему хотелось, чтобы до приезда Ришелье не завязывалось сражения.

Фридрих с негодованием отозвал свои войска из армии герцога Кумберлендского, который поспешно отступил к Бремерверде. Герцог был подчинен аристократам, составлявшим ганноверское министерство, а они думали в Семилетней войне только о своих интересах, то есть о своих поместьях. Фридрих II презрительно упоминает об этом, говоря, что ограниченному чиновническому кругу их мыслей были совершенно непонятны военные дела и что, по их недоверчивому упрямству, им нельзя было ничего втолковать. Эти знатные господа пожертвовали неприятелю свою родину и честь. Они заключили капитуляцию с Ришелье, который приехал во французскую армию вскоре после Гамельнской битвы; по условиям капитуляции весь Ганновер был отдан во власть французам. Через месяц (8 сентября 1757) и герцог Кумберлендский заключил с Ришелье при датском посредничестве постыдную Клостер-Цевенскую конвенцию. В ней были решены вопросы, которые могут решаться только правительствами, а не генералами. Она также совершенно отдавала во власть французов курфюршество ганноверское, не определяя даже никаких условий о том, кто и как будет управлять им. Единственным выгодным для Англии и Пруссии условием было, что все войска герцога Кумберлендского, кроме ганноверских, получили дозволение возвратиться на родину, а ганноверские могли, не полагая оружия, расположиться около Штаде. Косвенным образом эта конвенция принесла Питту очень большую выгоду. Георг в досаде отозвал своего сына. Питт навсегда избавился от герцога Кумберлендского и мог взять у Фридриха прусского генерала для командования ганноверским войском. Фридрих выбрал для этого принца Фердинанда Брауншвейгского , который состоял в его службе (это был брат Антона Ульриха, мужа кратковременной русской императрицы Анны Леопольдовны). Питт не утвердил клостер-цевенскую конвенцию и вошел в тесный союз с Фридрихом, которого ему нужно было поддерживать, чтобы легче исполнить планы, которые он имел намерение осуществить в ходе Семилетней войны в Ост-Индии и в Северной Америке. Французское правительство также отвергло цевенскую конвенцию. Парижский двор был очень недоволен герцогом Ришелье за то, что он не уничтожил армию герцога Кумберлендского или по крайней мере не принудил ее запереться в какую-нибудь крепость. На военные подвиги Ришелье явились пасквили. Говорили даже, будто он был подкуплен англичанами и пруссаками. Это вещь очень возможная со стороны человека, не имевшего ни правил, ни стыда, ни совести. Но у Ришелье были другие причины щадить короля прусского; он не одобрял политику Помпадур и, надеясь на свою силу у короля, думал склонить Людовика к другой системе. С несчастным Ганновером он поступал ужасно. Он позволял своим солдатам всяческие буйства, и грабил страну для своего роскошного кутежа.

Пока д"Эстре и Ришелье овладевали Ганновером, Субиз соединил свое войско с имперскою армиею. Много времени было потеряно на снаряжение этой армии, но наконец она сформировалась. Она состояла из пестрой толпы пехотинцев; контингент иного прелата или имперского графа состоял всего из 10 или 12 человек; Мария Терезия снабдила эту армию кавалериею. Имперским главнокомандующим был назначен бездарный принц Гильдбургаузенский. Соединившись с ним, Субиз вошел в Саксонию. Фридрих в начале ноября двинулся против союзников. У него было только 25,000 войска, у союзников вдвое больше; 5 ноября 1757 он атаковал немецко-французскую армию при деревне Росбах и без труда одержал полную победу, она была просто результатом самонадеянности и неосторожности неприятеля и панического страха, вдруг овладевшего им. Поражение и бегство разбитой армии были изумительным эпизодом Семилетней войны; она бежала, хотя еще только одно крыло пруссаков успело вступить в бой; французы и имперские войска потеряли всю артиллерию и обоз, и до того разбежались, что имперские войска опомнились только в Франконии, а французы – в Касселе.

С Росбахского поля Фридрих поспешно пошел продолжать Семилетнюю войну в Силезию, где его войска отступали перед австрийцами, втрое превосходившими их числом, и где незадолго до его прибытия Швейдниц и Бреславль были сданы неприятелю. Австрийцы были уверены, что окончательно овладеют Силезиею, и приводили жителей к присяге императрице. Поэтому Фридрих должен был дать решительную битву, как только сошелся с неприятелем. Ему нужно было спешить спасти эту провинцию и вместе с нею славу и магическую силу своего имени. По тем же причинам австрийцам надобно было уклоняться от сражения. Так и думал Даун; но принц Карл Лотарингский был другого мнения, а сан давал ему перевес в военном совете. Битва была дана 5 декабря 1757 под Лейтеном . Австрийцы потерпели совершенное поражение и должны были отступить в Богемию. 20 декабря 1757 сдался в плен 20-тысячный гарнизон, оставленный ими в Бреславле.

Семилетняя война. Атака прусской пехоты в битве при Лейтене, 1757. Художник Карл Рёхлинг

Европа была изумлена подвигами, которые совершил в Семилетней войне Фридрих за последние месяцы 1757. В Австрии лейтенское поражение и потеря Силезии произвели такое сильное впечатление, что общественное мнение отважилось порицать полководцев и двор – случай небывалый в Австрии; правительство было принуждено во второй раз удалить от команды принца Карла, виновника всех бед. Напрасно император Франц прикрывал брата своею порфирою; напрасно полиция за несколько дней перед возвращением Карла в Вену обнародовала странное предписание, чтобы никто не смел порицать принца за лейтенскую битву, потому что он только исполнял повеления императрицы; напрасно сама императрица Мария Терезия настойчиво говорила, что не следует уступать общественному мнению. Оно выказалось так сильно, что принц Карл почел опасным сохранить звание главнокомандующего и уехал в Брюссель.

Счастье благоприятствовало Фридриху в 1757: он удивительным образом успел защитить Силезию от австрийцев, а положение дел при петербургском дворе парализовало в этом году действия русской армии, которая была очень многочисленна. Апраксин и Фермор , командовавшие ею, вошли в провинцию Пруссию и стали так свирепо опустошать страну, что командир саксонского корпуса, присоединившегося к русским, был возмущен их жестокостями и в негодовании сложил с себя команду. 30 августа 1757 старик фельдмаршал Левальд, командовавший войсками Фридриха в провинции Пруссии, имел неблагоразумие напасть при Гросс-Егерсдорфе со своею 30,000 армиею на русское войско, которое было гораздо многочисленнее. Он был разбит, и русские могли теперь идти продолжать Семилетнюю войну за Одер. Но вместо того они отступили к русской границе, и отступление их было так поспешно, что походило на поспешное бегство.

Этот ещё один странный эпизод Семилетней войны случился от следующих обстоятельств. Русская императрица Елизавета Петровна опасно занемогла. Канцлер Бестужев-Рюмин составил план после её смерти отстранить от трона престолонаследника Петра и провозгласить императором его сына; супруга Петра, Екатерина, по всей вероятности участвовала в этом замысле. Для его исполнения Бестужеву была нужна армия, находившаяся в Пруссии, и он склонил на свою сторону Апраксина. Незадолго перед гросс-егерсдорфской битвою Апраксин был извещен, что жизнь императрицы в опасности, и потому поспешил к русской границе. Но императрица не умерла, а быстро выздоровела, как только Апраксин успел сделать эту неосторожность. Узнав от Петра об интриге, она чрезвычайно рассердилась и отправила Бестужева в ссылку, из которой его возвратила уже Екатерина в 1764; а великую княгиню Екатерину императрица несколько месяцев не хотела видеть. Апраксин спасся от наказания только тем, что умер (30 августа 1758). В январе 1758 русское войско возвратилось продолжать Семилетнюю войну в провинцию Пруссию и заняло всю страну до Одера; это было тем легче, что все прусские войска были выведены оттуда в Померанию сражаться со шведами.

Степан Апраксин, один из четырёх русских главнокомандующих в Семилетней войне

Шведский государственный совет осенью 1757 решил вступить в Семилетнюю войну на стороне врагов Пруссии, не послушав публичной протестации короля и не созывая сейма. Побуждением к войне было для шведов только то, что Франция предложила субсидии, которые пошли в руки правительствующих аристократов и были необходимы им для пышности и мотовства. Эти господа оставляли солдат без жалованья, не приготовили ни провианта, ни военных запасов. Дисциплины в войске не было никакой. Генералы и офицеры были дворяне, необходимые и страшные государственному совету, поэтому они не боялись наказания за проступки. При таких обстоятельствах шведская армия не могла сделать ничего важного, и почти все её участие в Семилетней войне ограничилось некоторыми движениями в Померании.

Семилетняя война в 1758 году

1758 год открывал прекрасную перспективу для новых успехов в Семилетней войне Фридриха, которого и друзья, и враги признавали героем-победителем, а французы считали почти своим человеком, которым должны гордиться. Питт называл его в парламенте героем протестантства и заключил с ним на год договор о субсидиях; этот договор потом ежегодно возобновлялся до самой смерти Георга II . Пруссия и Англия обязались заключать мир не иначе, как вместе; Англия давала королю прусскому 4,000,000 талеров в год: кроме того принимала на себя все издержки по содержанию так называемой союзной армии и обещалась усилить ее значительным числом английских войск. Но и при пособии Англии, Фридрих мог держаться против громадных сил своих многочисленных врагов только отчаянными средствами. 4,000,000 талеров, получаемых от Англии, он перечеканивал в 10,000,000. Саксонию он выжимал, как губку; он так страшно притеснял Мекленбург, правительство которого безрассудно присоединилось к врагам, что в продолжение Семилетней войны взял более 17,000,000 талеров с жителей этого маленького государства. С Саксонией пруссаки поступали совершенно по-турецки. Например, однажды, чтобы вымучить деньги с города Лейпцига, они заперли весь лейпцигский магистрат в крепость Плейссенбург, где первые лейпцигские купцы просидели несколько недель без свечей, без стульев, без кроватей, даже без соломы. Семьдесят человек купцов бежали, боясь подвергнуться подобной участи, и пруссаки конфисковали их имущество. Фридрих брал даже утварь из церквей. В своих сочинениях он оправдывает эти суровости, объясняя, что занятие его вестфальских владений неприятелем отняло у него 4,500,000 талеров дохода, и что вся провинция Пруссия была занята русскими, и потому он не мог поступать иначе. Впрочем, и его противники поступали во время Семилетней войны не лучше, а иногда и хуже. Русские войска свирепствовали в провинции Пруссии, потом в маркграфстве Бранденбургском, как дикие орды. Французская армия при Субизе совершала возмутительные свирепости над союзниками своими, тюрингенцами и саксонцами, а при Ришелье позволяла себе неслыханные грабительства в Вестфалии и Ганновере.

Фердинанд Брауншвейгский с союзною армиею начал поход зимою, еще в 1757, и к весне 1758 добился уже многих успехов. В марте французы были совершенно оттеснены за Эльбу. Мы не можем подробно рассказывать обо всех действиях Фердинанда и сообщим лишь важнейшие факты. К началу февраля Ришелье уже так ясно выказал свою бездарность и наделал столько гадостей, что французский двор был принужден отозвать его с театра Семилетней войны. Но на место его приехал другой соучастник оргий короля, принц крови, граф Клермон , и показал такую же бездарность, такое же мотовство, как и Ришелье. Он отступил без битвы до самого Рейна, и отступление его походило на поспешное бегство после совершенного разбития. Правда и то, что Ришелье оставил ему армию в самом жалком состоянии: солдаты терпели величайший недостаток, между тем как интенданты, поставщики и тому подобные люди обогащались; дисциплина была в таком упадке, что однажды королю пришлось за один раз разжаловать 52 офицеров. В июне 1758 Фердинанд перешел за Рейн, а неприятель и не заметил этого. Совершив эту переправу, Фердинанд разбил Клермона при Крефельде . Тогда Клермона отозвали, и преемник его, маршал де Контад , успел оттеснить Фердинанда за Рейн. Скоро после того армия Фердинанда была усилена 12,000 английским корпусом. В сентябре 1758 Контад прошел через Вестфалию до Липпе. Туда же должен был идти Субиз, который получил подкрепления, и один из генералов Субиза, Брольи , разбил под Касселем отряд союзной армии. Через несколько времени другой корпус этой армии был наголову разбит Субизом под Минденом; в поражении была виновата неосторожность и неспособность графа Оберга , командовавшего этим корпусом. Зимою французы не действовали, потому что офицеры их по-прежнему неудержимо мчались в Париж. Наконец при дворе убедились, что Субиз неспособен управлять большими операциями Семилетней войны и назначили Контада главнокомандующим обеих рейнских армий.

В других частях Германии поход 1758 был также беден решительными действиями и также богат опустошениями, как в Вестфалии и на Рейне. Но русские поступали с провинциею Пруссиею очень снисходительно, потому что уже считали ее русскою областью. Зато тем больше пострадали провинции Померания и Бранденбург, когда русские вошли в них. Фридрих взял Швейдниц, потом вторгнулся не в Богемию, как прежде, а в Моравию, и осадил Ольмюц. Эта безуспешная осада занимала его два месяца и дала Дауну время и возможность улучшить свою армию, солдаты которой были плохо вооружены и дурно обучены. 28 июня 1758 австрийский генерал Лаудон захватил большой обоз, шедший к армии Фридриха, и тем положил основание своей славе. Эта потеря и успехи русских войск принудили Фридриха снять осаду Ольмюца. В июле он совершил свое знаменитое отступление в Силезию, причем впрочем, не меньше чем своему искусству, был обязан методической медлительности австрийцев, которая позволила ему, после успешного отступления, предпринять поход против русских.

Русские осаждали крепость Кюстрин. Шведы подвигались вперед. Даун должен был поддержать операции тех и других походом в Саксонию. Но он промедлил столько времени, что Фридрих ушел от него вперед форсированным маршем и 25 августа 1758 мог дать русской армии очень известную в истории Семилетней войны битву при Цорндорфе . Обе стороны хвалились победою; но Фридриху не понадобилось давать другого сражения, чтобы вытеснить русских из Померании и Бранденбурга, которые они опустошали: они сами отступили на отдых в провинцию Пруссию и в Польшу.

Семилетняя война. Фридрих Великий в битве при Цорндорфе. Художник Карл Рёхлинг

Между тем в Саксонию снова проникла имперская армия, которою командовал принц Фридрих Пфальц-Цвейбрюкенский . Но второй брат Фридриха Великого, принц Генрих , сделав удачный поход против французов, уже приближался к Саксонии; имперская армия торопливо скрылась от него в Богемию и явилась вновь на театр Семилетней войны тогда лишь, когда в Саксонию пошел Даун (в конце июля). Как только русские выступили из Бранденбурга, Фридрих пошел на Дауна. Но оба они долго не отваживались на решительный бой; наконец Фридрих, считавший Дауна слишком робким генералом, стал близ него при Гохкирке , имея не больше 30,000 войска. Лаудон, лучший из австрийских генералов, воспользовался этою неосторожностью и 14 октября 1758 неожиданно атаковал пруссаков. Он взял их лагерь, весь их обоз и сто орудий; пруссаки потеряли 9,000 человек убитыми; в числе других, здесь был убит маршал Кейт.

Разбитый Фридрих пошел в Силезию. Пока Даун и венский военный совет рассуждали о плане дальнейших действий в Семилетней войне, король прусский ушел от австрийцев вперед и освободил от осады силезские крепости Нейссе и Козель. Принц Генрих, оставленный Фридрихом в Саксонии, принудил Дауна отступить. Когда Фридрих (20 ноября 1758) вернулся из Силезии в Саксонию, Даун уже ушел в Богемию, а имперская армия удалилась на зимние квартиры во Франконию после неудачного похода на Лейпциг и Торгау. Год кончился тяжкими страданиями Саксонии, на которой Фридрих, по обыкновению, вымещал зло, нанесенное ему австрийцами и русскими.

Во Франции неудачи похода 1758 произвели сильный разрыв между двором и нациею. Офицеры и солдаты, дамы и беллетристы восхищались королем прусским, будто своим героем. Проклинать союз с Австриею и превозносить Фридриха стало модою. По словам тогдашнего французского писателя, человеку, бывавшему на парижских театрах, в обществе и на прогулках, должно было казаться, что Париж населен пруссаками, а не французами, и что немногие имеющие французский взгляд на Семилетнюю войну почти не смеют высказывать его. Но для Германии такое настроение её легкомысленных соседей было вреднее, чем можно предполагать. Немецкие государи придавали величайшую цену ловким французским комплиментам и манерам, и больше всего увлекались этою слабостью те из них, которые были способнее других улучшить и обновить немецкую жизнь; увлечение французами совершенно отчуждало их от своего народа, а немецкое дворянство следовало их примеру. Сам Фридрих II, его брат, Генрих, принц Фердинанд Брауншвейгский и наследный принц Брауншвейгский, также Фердинанд (тогда еще юноша), были больше французы, чем немцы и по характеру образования, и по языку, и по всем привычкам. Такие немецкие французы завидовали людям, находившимся во французской службе, и громко говорили, что только тело их живет в Германии, а душа принадлежит французскому хорошему обществу.

Во Франции в конце 1758 произошла важная перемена. Кардинал де Берни был вынужден выйти в отставку, возбудив неудовольствие двора тем, что хотел несколько сократить придворные расходы и кончить непопулярную Семилетнюю войну, видя в этом надобность по расстройству финансов. На место Берни министром иностранных дел был назначен герцог Шуазель , который занимал эту должность 12 лет и постепенно завладел управлением военного ведомства и финансами: он держался потому, что умел в одно и то же время угождать и королю, и Помпадур, и литераторам Вольтеровского направления. Он начал свое управление удивительным делом, заключив с Австриею новый договор, который предоставлял австрийцам еще больше выгод, чем договор 1756, и совершенно молчал об интересах Франции.

Семилетняя война в 1759 году

Продолжение Семилетней войны в 1759 ознаменовалось победою французов. Принц Фердинанд Брауншвейгский хотел отнять у французов Франкфурт-на-Майне, который Субиз захватил хитростью. Но подойдя к этому городу, он встретил французское войско под начальством не принца Субиза, который еще не возвратился в лагерь от зимних парижских удовольствий, а под командою Брольи , генерала опытного и осмотрительного. Если бы Брольи действовал по инструкциям, присланным ему из Парижа, то попался бы в неминуемую гибель; но он последовал собственному соображению и занял чрезвычайно крепкую позицию на горах у Бергена , в полутора часах пути от Франкфурта. 13 апреля 1759 Фердинанд штурмовал ее и был разбит, но отступил в совершенном порядке, а французы не извлекли большой выгоды из своей победы, потому что потеряли много времени в бездействии.

25 апреля 1759 во французский лагерь приехал Контад; в июне и в июле он дошел до Везера и переправился за эту реку. Но 31 июля принц Фердинанд принудил его к битве. Это сражение, происходившее у Прусского Миндена , кончилось невыгодно для французов, и они должны были отступить за Рейн и Майн. Говорят, что маршал Контад наделал в минденской битве много ошибок; но главная причина его поражения состояла в том, что в движениях армии, командуемой привилегированными генералами, невозможно было водворить никакого единства; многие генералы-аристократы просто не исполняли приказаний главнокомандующего, а поступали, как самим вздумается. Впрочем, то же самое случилось и у победителей: французская армия спаслась от совершенной гибели только благодаря тому, что командир английской кавалерии, лорд Джермен , три раза ослушался приказания принца Фердинанда. Его предали за это военному суду, суд нашел его виновным; но тем не менее он сделался впоследствии министром и в этом звании чрезвычайно портил своею небрежностью ход североамериканской войны и, когда уже нельзя было оставить его министром, несмотря на сопротивление многих пэров, был сделан членом верхней палаты с титулом лорда Саквилля . Большим счастьем для французов было то, что после минденского сражения Фердинанд должен был послать из своего войска 12 тысячный корпус на помощь Фридриху, положение которого было тогда очень плохо; Фердинанд Брауншвейгский, племянник главнокомандующего, посланный с этим корпусом на восток, уже перешел было Рейн и одержал там успехи. Благодаря этому ослаблению союзной армии, французы расположились на зимние квартиры почти в тех же местах, где стояли в прошлую зиму. В октябре 1759 принц Субиз был лишен начальства, и оно вверено Контаду и Брольи.

По плану, составленному неприятелями Фридриха для похода 1759, русские с австрийским отрядом Лаудона должны были овладеть Силезиею, а имперская армия Саксониею. Русскими теперь командовал в войне Салтыков , а Фермор оставался при нем просто советником; они шли вперед медленно, и прусский генерал Дона , высланный против них, сильно затруднял их движение, так что они только в июле дошли до Одера. Дона был человек осторожный и не рисковал вступать в битву с ними; Фридрих, уже слишком презиравший русское войско, отозвал Дону за то, что он не хотел давать сражения. Ведель , назначенный на его место, исполнил приказание короля дать сражение при каких бы то ни было обстоятельствах. С отчаянною отвагою он атаковал русских 23 июля 1759 при Цюллихау и Кае и был разбит. Его поражение могло бы сделаться гибельным для Пруссии и изменить весь ход Семилетней войны; но Салтыков и Фермор угождали желанию великого князя Петра и не одобряли политику императрицы. После битвы они с необыкновенною медленностью подвигались к Франкфурту на Одере. Даун с главными австрийскими силами долго стоял без всякого действия в Лузации, наконец двинулся вперед, послал Гаддика угрожать Бранденбургу, а Лаудона с 18,000 войском на подкрепление русской армии. Фридрих предоставил своему брату Генриху трудную задачу удерживать Дауна, далеко превосходившего Генриха силами, а сам пошел на Гаддика и Лаудона, но не успел помешать Лаудону соединиться (7 августа) с русскими.

Петр Салтыков, один из четырёх русских главнокомандующих в Семилетней войне

Соединившись с корпусом Веделя, Фридрих атаковал русских 12 августа 1759 при Кунерсдорфе , близ Франкфурта. Он потерпел такое поражение, что для него Семилетняя война уже казалась проигранной, и сам он сначала отчаялся. Но именно в этом тяжелом положении выказалась самым ярким образом неистощимость его ума. Он быстро собрал свое войско, разорявшееся во все стороны, привел его в порядок и усилил. Много помогло ему и несогласие русских с австрийцами. Лаудон хотел, чтобы победители вместе шли на Берлин и окончили Семилетнюю войну его взятием. Но Салтыков вовсе не хотел содействовать австрийцам приобрести владычество в Германии, и он до конца августа неподвижно простоял во Франкфурте, говоря, что войско его не в силах ничего сделать, пока не оправится после двух сражений, в которых потерпело очень большие потери. Наконец он пошел в Силезию, но в конце октября возвратился оттуда в Польшу.

Семилетняя война. Битва при Кунерсдорфе, 1759. Картина А. Коцебу, 1848

Между тем принц Генрих выказал себя отличным генералом, мастерски действуя в Саксонии. Мы не можем подробно говорить об этом походе; скажем только, что Генрих несколько времени не допускал австрийцев соединиться с русскими. Но осенью прусский генерал Финк сделал ошибку, вследствие которой (21 ноября 1759) попал в плен неприятелю со всем своим корпусом, состоявшим из 12,000 человек. Это несчастье очень повредило успеху действий Фридриха, который боролся тогда с Дауном в Силезии.

Семилетняя война в 1760 году

Борьба Фердинанда Брауншвейгского с французами в следующем (1760) году кончилась тем, что обе воюющие армии остались на зиму почти в тех же позициях, какие занимали в предыдущем году. Наследный принц Брауншвейгский одержал несколько успехов над французами и их немецкими союзниками; но его за них так захвалили свои и чужие, что он получил преувеличенное мнение о своих талантах, и долго спустя после Семилетней войны, уже в старости, ему пришлось поплатиться за это самообольщение.

В 1760 Фридрих блистательнее, чем когда-нибудь, показал, что может сделать гениальный полководец с хорошим войском, действуя против генералов воюющих по школьной тактике и стратегии, хотя бы у этих генералов была холодная расчетливость и огромная масса войск, но войск лишенных оживляющего духа. Армия Фридриха , была уже далеко не та, что в начале Семилетней войны, и генералы были не те, его казна была истощена; провинцию Пруссию занимали русские, Вестфалия была беззащитно открыта неприятелю; Саксония, Силезия и Бранденбург были опустошены; сам он иногда падал духом и отчаивался в будущем; но все-таки не опустил рук. Военные действия в Силезии и Саксонии начались в 1760 только в июне; при самом начале их Фридрих имел несчастие потерять крепость и целый корпус. Его генерал Фуке, на способности которого он слишком понадеялся, опрометчиво вступил в битву с Лаудоном под Ландсгутом, 28 июня 1760. 6,000 пруссаков попали в плен; остальное войско Фуке было рассеяно и потом уничтожено. Через несколько недель важная крепость Глац была сдана неприятелю комендантом, которого рекомендовал и возвысил тот же Фуке.

Около этого времени Даун двинулся наконец из Саксонии в Силезию; но Фридрих стал угрожать Дрездену и имперской армии; Даун был принужден вернуться и выручил Дрезден, часть которого была уже сожжена Фридрихом. За то Лаудон сжег часть Бреславля; но принц Генрих заставил его снять осаду этого города, быстро передвинувшись из Саксонии в Силезию, Фридрих 15 августа 1760 разбил Лаудона под Лигницем ; Салтыков воспользовался этим, чтобы отделиться от австрийцев и возвратиться за Одер. В сентябре Фридрих уже опять спешил на Эльбу продолжать Семилетнюю войну борьбой против австрийского корпуса Ласси , который шел в Берлин. Салтыков прислал Ласси подкрепления, но только вследствие строгого приказания из Петербурга. 9 октября 1760 Ласси вступил в Берлин; городу и его окрестностям, конечно, пришлось пострадать от неприятеля, но меньше чем можно было ждать: русские командиры держали своих солдат в дисциплине. Через четыре дня неприятель ушел из Берлина, и русские, бывшие у Лаудона, вернулись к своей главной армии. Она несколько времени бездействовала; австрийцы сражались с пруссаками в Саксонии.

Имперская армия одержала в Саксонии некоторые успехи над пруссаками, которые были вдвое малочисленнее её, и потому осенью Фридрих опять явился из Силезии на Эльбу. Он шел на крепость Торгау , очень важную для него и находившуюся в руках неприятеля. Ее прикрывали две армии: Дауна, пошедшего за Фридрихом из Силезии, и Лаудона. Король 3 ноября 1760 атаковал Дауна, занявшего очень крепкую позицию; это сражение, называющееся битвою под Торгау, было самое кровопролитное во всю Семилетнюю войну. Пруссаки одержали блистательную победу; следствием её было взятие Торгау. Но все-таки Фридрих находился в отчаянном положении. Саксония уже не была в его власти; маркграфство бранденбургское и часть Силезии были опустошены; другую часть Силезии занимали австрийцы; на западе французы прошли до Готы и Гёттингена. Ко всему этому прибавились еще другие дурные обстоятельства: в августе 1759 умер король испанский Фердинанд VI, и Испания присоединилась к союзу против Пруссии; а в октябре 1760 умер Георг II, и наверное надо было ждать, что единственный верный союзник Фридриха, Питт, будет принужден отказаться от власти.

Борьба между Англией и Францией в колониях

Расходуя большие деньги на войну в Германии, Питт имел очень верный расчет, что англичане получат огромные проценты на эти деньги в Ост-Индии и в Америке. События, происходившие во время Семилетней войны в колониях востока и запада, были очень важны для будущего Европы. Назовём главные из них.

Английская нация приобрела в годы Семилетней войны громадные пространства земель в Ост-Индии и в Америке, приобрела колоссальные богатства, и её возрастающая промышленность получила безграничное поле. Но никто не предвидел, что, выигрывая во внешнем благосостоянии, нация терпит невознаградимую потерю в характере своей внутренней жизни. Впрочем, и тот, кто нерасположен безусловно восхищаться процветанием промышленности и развитием промышленной цивилизации, все-таки должен согласиться, что англичане в царствование Георга II отняли у Франции то первенство в Европе, которым она пользовалась со времен Людовика XIV . Надобно сказать и то, что была известная моральная польза от того восхищения английским благосостоянием и государственным устройством, которое сделалось европейскою модою со времен Монтескье . Люди постепенно приходили к убеждению, что свобода, свет и живое движение приносят народам и материальную выгоду, иначе сказать, что эти вещи имеют и денежную цену, которая в наше время признается единственным мерилом счастья.

Борьба между Франциею и Англиею в Ост-Индии, совпавшая с Семилетней войной в Европе, дала повод к основанию того громадного англо-ост-индского царства, которое имеет теперь около 150 миллионов человек жителей. Приготовления англичан к войне послужили набобу бенгальскому предлогом разрушить английскую факторию в Калькутте, тогда бывшую еще незначительным поселением. Овладев ею, набоб совершил ужасающую жестокость: 146 человек были заперты в маленькую тюремную комнату, известную под именем «Черной Ямы»; она имела только 11 футов длины и 18 футов ширины; из 146 запертых в нее 123 человека в одну ночь умерли в страшных страданиях (июнь 1756). У англичан в Ост-Индии было под командою лорда Клайва небольшое войско, состоявшее из 2,400 человек. Оно было так раздражено этим варварством, что совершило подвиги, подобные делам воинов Писарро и Кортеса , разумеется, совершило и такие же грабительства. В 1757 г. Клайв, разгромив бенгальцев в битве при Плесси , уже уничтожил французское влияние в Бенгалии и на место прежнего набоба назначил другого, который должен был заплатить громадные суммы английской ост-индской компании, лорду Клайву и его солдатам.

Ричард Клайв и набоб Мир Джафар после битвы при Плесси, 1757

Через год французы послали в Ост-Индию войско под командою графа Лалли . Человек вспыльчивый, грубый деспот, Лалли перессорился со всеми французскими властями в Ост-Индии, с своими офицерами и с командиром французского флота в Ост-Индии; это разумеется, помогало успехам англичан. Через несколько лет французы были совершенно вытеснены из Ост-Индии; в начале 1761 они потеряли даже Пондишери и Маге, так что по итогам Семилетней войны из всех их владений на Восточном океане и за этим океаном у них остались только острова Бурбон и Иль-де-Франс. Ост-Индская английская компания завоевала себе огромное царство.

Война в Америке кончилась также несчастливо для французов. Они потеряли в 1759 часть своих вест-индских владений, а осенью следующего года англичане овладели всею Канадою. Мы пропускаем все подробности этой части Семилетней войны; упомянем лишь, что 13 сентября 1759 англичане при самых неблагоприятных обстоятельствах одержали победу под Квебеком ; генерал Вольф , выигравши ее, лишился в ней жизни, но имя его приобрело у англичан бессмертие. Французские владения в Африке также были завоеваны англичанами. Кроме того англичане на всех морях захватили и истребили множество французских военных и купеческих кораблей и несколько раз делали опустошительные высадки на северный берег Франции.

Гибель генерала Вольфа в битве при Квебеке, 1759. Художник Б. Вест, 1770

Сравнивая состояние Англии и Франции во время смерти Георга II, мы поймем, почему Георг в конце своего правления приобрел у англичан популярность, а Людовик XV, которого не дальше как в 1744 народ чтил идолопоклонническим образом, попал в это время уже в презрение у французов, которые пели про него бранные песни. Англия несла тогда расходы по войне во всех частях света; но зато она приобретала сокровища всех стран своею возрастающею промышленностью и своим владычеством над всемирною торговлею, а правитель английского государства, Питт, прославился во всей Европе, которая видела в нем идеал превосходного министра. Франция, напротив того, в годы Семилетней войны потеряла свои колонии, свою торговлю; её военные и купеческие корабли были уничтожены или взяты англичанами. Её армия в Семилетнюю войну покрыла себя стыдом; сама она была отдана в добычу алчным откупщикам; правительство силою отбирало даже церковную утварь, потому что другие источники доходов оказывались недостаточны; государственный кредит был истощен; подати возвышены до последней возможности, а придворные веселья не прекращались. Наконец правители французского государства, Помпадур, кардинал Берни, герцог Шуазель, были люди такой дурной репутации, что им приписывали даже такие преступления, каких они, наверно, не совершали.

Сделавшись министром, Шуазель тотчас стал убеждать Испанию принять участие в Семилетней войне. С другой стороны, Питт склонял ее к союзу с Англиею. Усилия обоих министров оставались тщетны, пока жил Фердннанд VI. Но когда после его смерти (в 1759) вступил на испанский престол Карл III , бывший король неаполитанский, Шуазель получил верную надежду достичь своей цели. Карл питал расположение к Франции, гордился именем Бурбона, а Шуазель пользовался особенною его признательностью, ибо французский министр помог ему сделать преемником своим в Неаполе одного из его сыновей (Фердинанда IV), вместо брата, Филиппа, которому следовало быть его преемником по условиям Ахенского мира . Новый король испанский тотчас вступил в переговоры с Франциею; предметом их было заключение теснейшего союза между всеми членами бурбонской династии или так называемый «Бурбонский фамильный договор ». Переговоры длились полтора года и ведены были в таком же роде, как предшествовавшие Семилетней войне переговоры Кауница для заключения союза между Австриею и Франциею. Это происходило от того, что испанцы точно так же были против союза с Франциею, как французы против союза с Австриею. По этой причине дело велось тайком от министров между Шуазелем, Помпадур и королем Людовиком, королем испанским и его посланником в Париже, Гримальди . Во время этих переговоров Шуазель делал мирные предложения державам-участницам Семилетней войны. Он или надеялся прикрыть ими от Англии переговоры между Франциею и Испаниею, или удовлетворял требованию своего короля, желавшего заключить отдельный мир с Англиею. Была даже сделана попытка созвать мирный конгресс: но все это не привело ни к чему. Англия через некоторое время вступила в отдельные переговоры с Францией.

Семилетняя война в 1761 году

После смерти Георга II (в 1760) королем английским сделался 23-летний внук его, Георг III . Новый король не был даровитым человеком, а мать и друг её, шотландец лорд Бьют , дали ему такое воспитание, которое далеко не могло приготовить его быть хорошим конституционным королем. Ему внушили ханжеское усердие к богомольству, развили в нем неловкое упрямство и пропитали его абсолютными понятиями. Сделавшись королем, он тотчас стал оскорбляться понятиями и решительным характером Питта, который в его глазах был хищником, отнявшим у короля правительственную власть. Однако Питт сохранял управление иностранными делами еще около года, хотя Георг скоро по своем вступлении на престол дал место в министерстве своему ментору и другу, лорду Бьюту (в марте 1761). Питт был вынужден выйти в отставку через полгода по назначении Бьюта министром. Поводом к тому послужил оборот, какой получили переговоры с Испанией. Получив известие о дружбе, устраивающейся между Франциею и Испаниею, Питт справедливо заключил, что переговоры французов с английским министерством имели целью только заставить короля испанского заключить фамильный договор с Франциею. Цель эта была теперь достигнута: в августе 1761 Карл III подписал фамильный договор, по которому все линии бурбонского дома взаимно гарантировали свои владения и обязывались помогать друг другу во всех войнах, включая Семилетнюю. Получив достоверные известия о заключении этого договора, Питт потребовал в кабинете, чтобы немедленно была объявлена война Испании. Лорд Бьют и король отвергли его требование, и он вышел в отставку (5 октября 1761).

Переговоры еще более замедлили и без того уже медленный ход Семилетней войны в Германии. Летом 1761 французы ничего не могли сделать против Фердинанда Брауншвейгского, хотя были гораздо многочисленнее его. Успеху их мешало, во-первых, превосходство Фердинанда над их полководцами, во-вторых, несогласие между Субизом и Брольи , которые завидовали друг другу; мешал и громадный обоз, затруднявший все их движения. Четыре роты дворянской гвардии, по 130 человек в каждой, держали при себе обоз, в котором у каждой роты было не менее 1,200 лошадей; по одному этому факту можно судить, каков был обоз всей армии. Зимою 1761 – 1762 французы стали на зимние квартиры почти в тех же местах, которые занимали в прошлую зиму.

Имперская армия и шведы играли в 1761 ту же печальную роль, как и прежде; имперским главнокомандующим был теперь Сербеллони ; его армию без труда удерживали несколько небольших отрядов принца Генриха. Шведы по временам делали попытки войти в Бранденбург, но постоянно терпели неудачу. В самой Померании они утвердились тогда лишь, когда русский генерал Румянцев овладел Кольбергом; Гейден долго и мужественно оборонял эту крепость, но недостаток провианта принудил ее сдаться (16 декабря 1761). Впрочем, и после этого, пруссаки, ставшие на зимних квартирах в Мекленбурге, целую зиму держали шведов в тесной заперти в одном углу Померании. Шведский сейм стал в этом году сильно порицать участие своей страны в Семилетней войне; но господствующие олигархи продолжали ее против воли сейма, как начали без его согласия.

Взятие Кольберга русскими во время Семилетней войны, 1761. Картина А. Коцебу, 1852

Даун все лето стоял против принца Генриха в Саксонии; только в ноябре и декабре ему удалось вытеснить пруссаков из части Саксонии. Решительных действий ожидали в 1761 на силезском театре Семилетней войны, где находились Лаудон с большею частью австрийских сил и Фридрих. Но и там происходили только мелкие сражения, потому что Фридрих должен был беречь свое ослабевшее войско, а Лаудон ждал русских, которые двинулись поздно и медленно. В июле 1761 они, наконец, пришли, но их главнокомандующий, Бутурлин , не думал действовать в Семилетней войне серьезно и 9 сентября пошел назад из Силезии, оставив у австрийцев только 20-тысячный корпус Чернышева . С Чернышевым Лаудон пошел на Швейдниц. Гарнизон Швейдница был слаб, хотя это была важнейшая крепость в целой Пруссии после Магдебурга; Лаудон взял ее штурмом 1 октября. Это было единственное важное дело главной австрийской армии во весь поход 1761.

В конце 1761 положение Фридриха было отчаянное. Войско его уменьшилось до того, что он имел едва 60,000 человек; отставка Питта была для него ударом еще более тяжелым, чем потеря Швейдница, Кольберга и значительной части Саксонии. Преемник Питта, лорд Бьют, не возобновил на 1762 договора о субсидиях и хотел заключить мир отдельно от Фридриха, чтобы упрочить свое министерство. Но он выказал большую бездарность в хлопотах своих о мире: Семилетняя война шла счастливо для Англии, а он неосторожно и неблагоразумно выказал свою мысль пожертвовать ради мира Фридрихом не только австрийцам, но и поклоннику Фридриха, Петру III , вступившему на русский престол в январе 1762.

Семилетняя война в 1762 году

5 октября 1761 Питт был принужден выйти в отставку, потому что хотел объявить войну Испании, а король и Бьют не согласились на это. Но 2 января 1762 преемник Питта, лорд Бьют, сам должен был сделать то, чего хотел Питт: обнародование фамильного договора между Франциею и Испаниею принудило его к этому. В том же январе адмирал Родни был отправлен с английским флотом против французских вест-индских владений. Кроме того англичане снарядили эскадру с десантным войском для занятия или опустошения испанского острова Кубы, а через несколько времени другую экспедицию против Филиппинских островов. Испанцы хотели принудить к войне с англичанами Португалию, которая была в союзе с Англиею, и для этого вздумали поступить с нею так, как Фридрих поступил с Саксониею. Но они встретили в Португалии сопротивление, которого не ожидали, и план их разрушился. Французы в 1762 потеряли все свои вест-индские колонии; вся их вест-индская торговля была уничтожена, как прежде Ост-Индская. Испания, конечно, не могла бороться с англичанами ни на сухом пути, ни на море, и также понесла громадные потери. Богатое складочное место её торговли, Гавана, была взята англичанами. Также была взята Манила, главный пункт Филиппинских островов. Англичане нашли в Гаване и Маниле огромную добычу. Кроме того они захватили на море испанский военный корабль «Гермиону», который вез в Испанию груз благородных металлов, ценою на 6,000,000 руб. серебром; этот приз считается самым богатым из всех когда-либо взятых англичанами. Испанцы потеряли в 1762 12 линейных кораблей, и только один раз им удалось взять несколько добычи у англичан: завоевав одну из португальских колоний в Южной Америке, они захватили там 26 английских купеческих судов с богатым грузом и большие запасы разных товаров.

Победы и завоевания англичан в Семилетней войне готовили большое затруднение Георгу III и его любимцу, Бьюту. Они желали поскорее заключить мир, потому что оба, как люди ограниченные и строго религиозные, чрезвычайно ненавидели Фридриха за его ум и за свободный образ мыслей; а в Англии с каждым днем увеличивалось число людей, недовольных, что они оставляют короля прусского без помощи. Оппозиция всеми средствами агитировала народ. Все виги вышли из министерства; все дельные люди отказывались от должностей, и были замещены людьми неспособными. Виги начали поднимать силу демократы против короля и министра, которые противились воле нации. Королю и Бьюту очень хотелось, чтобы французы добились на германском театре Семилетней войны успехов, сделали там завоевания, в обмен за которые можно было бы предложить возвращение некоторых завоеваний, сделанных англичанами в Америке и в Азии, и таким образом найти возможность примирения. Но в 1762 было мало надежды на успехи французов в Германии.

Брольи был сменен, и армия вверена бездарному принцу Субизу ; у Фердинанда Брауншвейгского было тогда почти столько же войска, как у Субиза, и он оттеснил его. Это поставило в большое затруднение и английских министров, и герцога Шуазеля, который теперь также хотел прекратить Семилетнюю войну и вел тайные переговоры с лордом Бьютом. Бьют горячо упрекал Шуазеля за бездарность французского главнокомандующего, и Субиз получил приказание снова идти вперед, во что бы то ни стало. Но Субиз не мог удержаться даже в прежних своих позициях и был очень рад, что, несмотря на успехи его противников, 3 ноября были подписаны предварительные условия мира между Францией и Англией. Принц Фердинанд негодовал на Георга, как негодовали и англичане; он с досадою отказался от команды. Примирение Франции с Англиею доставляло Фридриху ту выгоду, что по предварительным условиям мира французы прекращали войну и с ним; но зато он оставался предоставленным уже исключительно одним своим силам. В то же время он имел несчастие видеть, что и в России положение дел изменилось к невыгоде его. Мы должны сказать теперь, какая перемена произошла в России.

5 января 1762 (25 декабря 1761 старого стиля) умерла императрица Елизавета, и русским императором сделался Петр III . Это подало королю прусскому первую надежду выйти из лабиринта, в котором он тогда находился. Петр был восторженным почитателем Фридриха, а известно было, что он во всем следует только своим наклонностям и капризам. Едва вступив на престол, он вошел в дружеские отношения к Пруссии. Со своим обыкновенным болезненным нетерпением он спешил восстановить мир между Россиею и Пруссиею, не слушая своих министров, не обращая никакого внимания на договоры России с державами австрийского союза. 23 февраля (1762) он объявил союзникам России в Семилетней войне, что отделяется от них. 16 марта 1762 был заключен в Штаргарде мир между Россиею и Пруссией. 5 мая мир этот был обращен в оборонительный и наступательный союз. Еще до подписания трактата о союзе, Чернышев, ушедший в Польшу, получил приказание идти в Силезию и соединиться с пруссаками.

Российский император Петр III. Портрет работы Пфанцельта, 1762

Прямым следствием этой перемены русской политики было примирение Швеции с Пруссией. Король шведский, Адольф Фридрих, постоянно был против Семилетней войны, которая не приносила Швеции ни славы, ни выгоды, а стоила в 1758 – 1761 гг. 8,000,000 талеров этому беднейшему из европейских государств. Сейм, созванный в конце 1760 и продолжавшийся до июня 1762, также требовал мира; кроме того он вообще сильно порицал олигархов, господствовавших в Швеции с 1718. Адольф Фридрих легко мог бы низвергнуть олигархию, тем больше, что ему помог бы в этом Петр III, ненавидевший партию, начавшую войну с Пруссиею. Но по своей простодушной честности, король шведский остался верен данной присяге и удовольствовался тем, что заставил напуганных олигархов заключить выйти из Семилетней войны. Переговоры о мире начала его супруга, сестра Фридриха II, которая прежде испытывала много оскорблений от государственного совета; после заключения мира государственный совет публично благодарил ее за участие в этом деле. 7 апреля 1762 было заключено перемирие; 22 мая был подписан в Гамбурге мир между Пруссиею и Швециею. По его условиям все было восстановлено в то положение, какое было до войны.

Друзьям Фридриха недолго пришлось радоваться союзу с русскими. Петр III в том же году был низложен переворотом 28 июня 1762 , и на русский престол вступила его супруга Екатерина II . Она не имела охоты сражаться в Семилетней войне за Австрию и приказала исполнить распоряжение Петра о возвращении пруссакам крепостей провинции Пруссии. Но она отозвала в Россию свое войско, только что успевшее соединиться с пруссаками. Однако Фридрих умел отлично воспользоваться тем недолгим временем, когда войско Чернышева находилось при нем. Его успехам помогло и то, что австрийцы безрассудно вывели большую часть своих войск из Силезии осенью 1761. С Чернышевым Фридрих оттеснил Дауна за Швейдниц и отрезал его от сообщений с этою крепостью. Это было сделано 21 июля, когда Чернышев уже получил приказание идти в Россию; но в угождение королю, он отложил свой поход на три дня и занял такую позицию, что австрийцам, не знавшим о полученном им приказании, казалось, будто он хочет поддержать атаку Фридриха. Оттеснив Дауна, Фридрих обратил все свои усилия на взятие Швейдница; обладание этою крепостью упрочивало за ним сохранение Верхней Силезии при переговорах о мире и служило ему вознаграждением за вестфальские крепости, еще остававшиеся в руках французов. Но не раньше октября ему удалось принудить гарнизон Швейдница к сдаче.

Имперской армией после Сербеллони начальствовали двое генералов, и ее уже два раза выгоняли из Саксонии. Сербеллони, командовавший в Саксонии австрийскою армиею, действовал так вяло и неискусно, что пруссаки успели беспрепятственно пройти в Богемию и несколько времени брать там контрибуции. В сентябре на место Сербеллони был назначен Гаддик. Новый австрийский генерал призвал к себе всю имперскую армию, но все-таки был оттеснен принцем Генрихом. 29 октября 1762 принц одержал блистательную победу над имперскою армиею под Фрейбергом ; побежденные потеряли более 7,000 человек.

Фрейбергское сражение было последним в Семилетнюю войну: вслед за ним начались переговоры между Пруссиею и Австриею. Они начались, благодаря усилиям наследного принца саксонского, всячески хлопотавшего о том, чтобы избавить свою несчастную страну от бедствий войны. Ему помогло, что 3 ноября 1762 Англия и Франция уже подписали предварительные условия мира. Переговоры Пруссии с Австриею начались в декабре; перед тем между ними было заключено перемирие. К счастью для Германии, дело не затянулось дольше начала следующего года: почти все германские земли были доведены Семилетней войною до самого печального состояния. Вестфалия, Гессен, Бранденбург, Силезия и Богемия были, можно сказать, совершенно опустошены; Саксония пострадала еще больше; Ганновер был разорен; Франконию и Тюрингию прусский генерал Клейст успел еще раз ограбить перед самым окончанием Семилетней войны.

о заключении окончивших Семилетнюю войну Парижского и Губертсбургского мирных договоров 1763 – см. в статье

России пришлось вступить в вооруженную борьбу с Пруссией в годы Семилетней войны (1756-1763). Се­милетняя война была общеевропейской. По определе­нию одного из ее организаторов, главы английского правительства У. Питта, она должна была «на немецком «по­ле битвы» разрубить гордиев узел англо-французских противоречий». Англия и Франция вели борьбу за коло­нии в Америке и Азии и за господство на море. Усилив­шаяся Англия наносила сокрушительные удары по коло­ниальным владениям и морским коммуникациям Фран­ции. Англо-французские распри дополнялись австро-прусским соперничеством за гегемонию в Германии и за­хватнической политикой Фридриха II. Эти три обсто­ятельства обусловили собой конфликт, вылившийся в Семилетнюю войну.

Расстановка сил. Накануне Семилетней войны произошла перегруппи­ровка сил в Европе. Англия, стремясь к полной изоляции Франции, в начале 1756 г. заключила конвенцию с Прус­сией, оговаривавшую взаимную помощь двух стран в предстоящей войне. Такой неожиданный поворот собы­тий ставил и перед русским правительством вопрос об определении своих отношений с Англией и Францией. В итоге при дворе взяла верх линия на русско-авст­ро-французский союз, которую отстаивал поклонник Франции вице-канцлер М. И. Воронцов, в известной степени расходившаяся с установками Бестужева на со­трудничество России с Англией и Австрией в деле обуз­дания прусской агрессии. В итоге сложилась коалиция государств в составе Австрии, Франции и России, к которым в дальнейшем примкнули Швеция и Саксония. На стороне Пруссии выступила одна Англия, поддерживавшая свою союзницу громадными субси­диями.

Ход. В июле 1757 г . русская армия С. Ф. Апраксина (80 тыс. чел.) всту­пила в Восточную Пруссию, заняла Мемель, Тильзит, подошла к Кенигсбергу и 19 августа 1757 г. нанесла пораже­ние прусскому корпусу X. Левальда при Гросс-Егерсдор фе . Апраксин, боявшийся неприятностей в случае смерти часто болевшей Елизаветы и прихода к власти поклонни­ка Пруссии Петра Ш, не стал развивать успех, офицеры отказались подчиняться ему, вскоре он был смещен и арестован. Его преемник, В. В. Фермор, взял Кенигсберг, Восточная Пруссия присягнула на верность русской императрице. В августе 1758 г . Фридрих II атаковал русскую армию под Цорндорфом . В хо­де сражения Фермор бежал с поля боя, уверенный в пора­жении; атаки врага были все же отбиты, хотя и ценой огромных потерь. Сменивший Фермора П. С. Салтыков в июне 1759 г. взял Бранденбург, а в июле разбил прусский корпус Веделя под Падьцигом. Захватив Франкфурт на Одере, он соединился с австрийцами и 1 августа 1759 г . разгро­мил Фридриха IIпри Кунерсдорфе . В результате кам­пании 1759 г. прусского фронта больше не существовало. Путь на Берлин был свободен, но из-за несогласованности действий союзников поход на Берлин был отложен до 1760 г. В сентябре 1760 г. от­ряд З. Г. Чернышева на 3 дня занял Берлин . В городе были уничтожены оружейные заводы, литейные и пу­шечные дворы, пороховые склады. Берлин был принуж­ден к уплате большой контрибуции, а ключи от него были высланы Елизавете Петровне. Взятие Берлина, по за­мыслу русского командования, являлось операцией, направленной на дезорганизацию экономического и по­литического центра Пруссии. После того как эта цель была достигнута, начался отход русских войск. Однако Семилетняя война еще не закончилась: в 1761 г. вой­ска П. Л. Румянцева взяли крепость Кольберг .

Итоги. Положение Пруссии было безнадежным, но ее спас резкий поворот во внешней политике России, вызванный вступлением на пре­стол Петра III 25 декабря 1761 г. В первый же день своего царствования он направил Фридриху II грамоту, в которой извещал о своем намерении установить с ним «вечную дружбу». В апреле 1762 г. был подписан мирный договор с Пруссией и Россия вышла из Семилетней войны. Новый император разорвал военный союз с Австрией, прекратил военные действия против Пруссии, вернул Фридриху Восточную Пруссию и даже предложил ему военную помощь. Лишь свержение Петра III предотвратило участие России в войне против своих вчерашних союзников. Однако Россия больше не оказывала и помощи Австрии.

Пришед­шая к власти в июне 1762 г. Екатерина II хотя и осудила на словах внешнюю политику своего предшественника, тем не менее не возобновила войны с Пруссией и подтвердила мир. Итак, Семилетняя война не дала России никаких приобретений. Однако она подтвердила прочность заво­еванных Россией в первой четверти XVIII в.позиций на Балтике, укрепила ее международный престиж, дала цен­ный военный опыт.

Фридрих IIФри́дрих II, король Пруссии с 1740 года. Яркий представитель просвещённого
абсолютизма, основоположник прусско-германской государственности.

В 1756 году Фридрих напал на союзную Австрии Саксонию и вошёл в Дрезден. Он обосновывал свои
действия «превентивным ударом», утверждая, что против Пруссии сложилась русско-австрийская
коалиция, которая была готова к агрессии. Затем следовала кровопролитная Лобозицкая битва, в
которой Фридрих одержал победу. В мае 1757 Фридрих взял Прагу, однако затем 18 июня 1757
года он потерпел поражение вКолинском сражении.
Цорндорфское сражение 25 августа 1758 закончилось победой русских (по неписаным законам того
времени победителем считался тот, за кем оставалось поле битвы; поле битвы при Цорндорфе
осталось за русскими), Кунерсдорфское сражение 1759 нанесло моральный удар по Фридриху.
Австрийцы заняли Дрезден, а русские Берлин. Некоторую передышку обеспечила победа
в Сражении при Лигнице, однако Фридрих окончательно выбился из сил. Лишь противоречия между
австрийскими и русскими генералами удерживали его от окончательного краха.
Внезапная смерть русской императрицы Елизаветы в 1761 году принесла неожиданное избавление.
Новый русский царь Пётр III оказался большим почитателем таланта Фридриха, с которым он
заключил перемирие. Получившая власть в результате дворцового
переворота императрица Екатерина II не решилась снова вовлечь Россию в войну и вывела все
российские войска с оккупированных территорий. На протяжении последующих десятилетий она
поддерживала с Фридрихом дружественные отношения в русле политики т. н. северного аккорда.

Пётр Алекса́ндрович Румя́нцев

Проявление в Семилетней войне:
К началу Семилетней войны Румянцев имел уже чин генерал-майора. В составе русских войск под
командованием С. Ф. Апраксина он в 1757 году прибыл в Курляндию. 19 (30) августа отличился
в сражении при Гросс-Егерсдорфе. Ему было поручено руководство резервом из четырёх пехотных
полков - Гренадерского, Троицкого, Воронежского и Новгородского, - который располагался по другую
сторону леса, окаймлявшего Егерсдорфское поле. Сражение продолжалось с переменным успехом, и
когда русский правый фланг под ударами пруссаков начал отступать, Румянцев без приказа по
собственной инициативе бросил свой свежий резерв против левого фланга прусской пехоты.
В январе 1758 года колонны Салтыкова и Румянцева (30000) вышли в новый поход и
заняли Кёнигсберг, а вслед затем и всю Восточную Пруссию. Летом конница Румянцева
(4000 сабель) прикрывала манёвры русских войск в Пруссии, и её действия были
признаны образцовыми. В битве при Цорндорфе Румянцев, непосредственного участия
не принимал, однако после битвы, прикрывая отход Фермора в Померанию, 20
спешенных драгунских и конно-гренадерских эскадронов отряда Румянцева задержали
на целый день 20-тысячный прусский корпус у Пасс Круга.
В августе 1759 года Румянцев со своей дивизией участвовал в Кунерсдорфском сражении.
Дивизия располагалась в центре русских позиций, на высоте Большой Шпиц. Именно она
стала одним из главных объектов атаки прусских войск после смятия ими левого фланга
русских. Дивизия Румянцева, однако, несмотря на сильный артиллерийский обстрел и
натиск тяжёлой кавалерии Зейдлица (лучшие силы пруссаков), отбивала
многочисленные атаки и перешла в штыковую контратаку, которую возглавил лично
Румянцев. Этот удар отбросил армию короля Фридриха II, и она стала отступать,
преследуемая кавалерией.

Ви́ллим Ви́ллимович Фермо́р

Проявление в семилетней войне:
Пик военной карьеры Фермора пришёлся на Семилетнюю войну. В чине генерал-аншефа он
блестяще берёт Мемель, способствует победе русских войск при Гросс-Егерсдорфе (1757).
В 1758 году становится командующим русскими войсками вместо С. Ф. Апраксина,
берёт Кёнигсберг и всю Восточную Пруссию. Императрицей Марией-Терезией был возвёден
в графское достоинство. Безуспешно осаждал Данциг и Кюстрин; командовал русскими
войсками в сражении при Цорндорфе, за что получил ордена Андрея
Первозванного и Святой Анны.
Послевоенная жизнь:
Участвовал в сражении при Кунерсдорфе (1759). В 1760 году действовал по берегам Одера для
отвлечения сил Фридриха, короткое время замещал заболевшего Салтыкова на посту
главнокомандующего, причём в это время одним из его отрядов (под
командованием Тотлебена) был занят Берлин. В это время в должности дежурного
офицера, а затем генерального дежурного при Ферморе служит будущий великий русский
полководец А. В. Суворов.
По окончании войны в 1762 году уволен с военной службы. В следующем году назначен
генерал-губернатором Смоленска, а после 1764 года возглавлял в Сенате комиссию о
соляных и винных сборах. Императрица Екатерина II возложила на него восстановление
города Твери, почти совершенно уничтоженного пожаром. В 1768 или 1770 году вышел в
отставку, в 8 (19) сентября 1771 года умер.

Степа́н Фёдорович Апра́ксин

Степа́н Фёдорович Апра́ксин
Проявление в Семилетней войне:
Когда Россия заключила с Австрией антипрусский союз, императрица Елизавета
Петровна пожаловала Апраксина в фельдмаршалы и назначила
главнокомандующим действующей армией.
В мае 1757 года армия Апраксина, насчитывающая до 100 тысяч человек, из них -
20 тысяч нерегулярного войска, выступила из Лифляндии в направлении реки
Неман. 20 тысячный отряд под командованием генерал-аншефа Фермора при
поддержке русского флота осадил Мемель, взятие которого 25 июня (по старому
стилю) 1757 года стало сигналом к началу кампании.
Апраксин с главными силами двинулся в направлении Вержболово и Гумбинена.
Противником русской армии в Восточной Пруссии был оставленный для её
охраны корпус под командованием фельдмаршала Левальда, насчитывавший
30,5 тысяч солдат и 10 тысяч ополченцев. Узнав об обходном движении русской
армии, Левальд выступил ей навстречу с намерением атаковать русские
войска. Генеральное сражение между прусской и русской армиями
произошло 19 (30) августа 1757 года у деревни Гросс-Егерсдорф и закончилось
победой русских войск. За пять часов боя потери прусской стороны превысили
4,5 тысячи человек, русских войск - 5,7 тысяч, из них 1487 убитых. Весть о
победе была принята с восторгом в Петербурге, а Апраксин получил в свой герб
две пушки, накрест положенные.

Пётр Семёнович Салтыко́в

Проявление в Семилетней войне
В Семилетней Войне (1756-1763) Российская империя выступала
союзницей Франции и Австрии. Главным противником России в
этой войне была Пруссия, армию которой возглавлял лично
корольФридрих II. Однако период этой войны с 1757 по 1758
год был не слишком успешным для российской армии,
особенно после кровавой пирровой победы русских войск над
армией Фридриха при Цорндорфе. Неэффективность действий
и падение авторитета главнокомандующего русскими
войсками Фермора привели к тому, что
императрица Елизавета отправила его в отставку. Заменил его
на этом посту Салтыков - назначение состоялось в 1759 году.

Мировая Семилетняя война

Политические споры настолько обострились, что один пушечный выстрел в Америке бросил всю Европу в огонь войны.

История человечества знает целый ряд мировых войн – по крайней мере с эпохи раннего средневековья. Однако коалиции, образовывавшиеся в те столетия, имели скорее случайный характер. Когда Китай воевал против тюрок, тюрки против Ирана, Иран против Византии, а Византия против Аварского каганата, который, в свою очередь, враждовал с королевством франков, округлявшим свои владения за счет вестготов, то последние становились союзниками авар, персов и Китая в результате сиюминутной военно-политической необходимости, совершенно не планируя договариваться о совместных действиях с далекими азиатскими державами, а порой даже не зная о том, что творится на другом конце континента.

Совсем другой характер приобрели мировые войны, когда центр экономической жизни, «пассионарной» активности оказался сосредоточен в Европе. Теперь основная тяжесть военных действий падала на европейский театр – Нидерланды, Лотарингию, Германию, Испанию, Италию. Однако операции противоборствующих сил – как круги на воде – распространялись по всему миру. Друг против друга поднимались колонии европейских держав и увлекали за собой местные племена и государства.

Деволюционная война, война Аугсбургской лиги, борьба за Испанское и Австрийское наследства имели действительно грандиозный характер – и по численности армий, участвовавших в них, и по размерам территорий, на которых велись военные действия. Семилетняя война завершила череду мировых войн, имевших причинами наследственные права, приданое правящих особ и т. п. Здесь борьба шла не из-за тонкостей какого-либо завещания или передачи прав младшим членам семьи. Причины этой войны были вполне ясны для всех ее участников.

Прежде всего бросается в глаза, что в 1756–1762 гг. сражались группы держав, принципиально различающихся если не строем, то по крайней мере государственной идеологией. Франция, Австрия, Россия – главные «фигуранты» одной из коалиций – отстаивали Европу монархическую, причем имеющую те конфигурации границ, которые сложились во время войн длительного правления Людовика XIV. Франция претендовала на гегемонию на левом берегу Рейна, Австрия – на правом. Спорные вопросы и территории были ясны и той и другой стороне. Версаль стремился подчинить Австрийские Нидерланды и прирейнские провинции Германии, продвинуться как можно дальше в Италии, используя противоречия правителей мелких государств Апеннинского полуострова. Здесь его целью был Милан – мечта Карла VIII, Людовика XII, Франциска I. Австрия, в свою очередь, стремилась не допустить усиления Франции в областях, являющихся буфером между ее основным (придунайским) массивом территории и землями, контролируемыми версальским двором, и добивалась усиления собственной власти в той же Северной Италии.

Ослабленные, раздробленные Германия и Италия были нужны обеим сторонам – и как предмет экспансии, и как политический барьер. Южнее лежала Испания, где царствовал Бурбонский дом, и в Европе уже начали привыкать, что это государство становится традиционным союзником Франции. К северу от Австрийских Нидерландов находилась Голландия, завоевавшая в прошлом столетии славу великой морской державы, однако ослабленная многочисленными войнами и торговой экспансией Англии настолько, что уже не могла быть серьезным центром влияния в европейской политике.

На востоке Европы находилась громадная Россия – все еще сохранявшая статус terra incognita для многих европейских политиков. К ее новому положению, положению великой державы, привыкали медленно и неохотно. Тем не менее участие в войне за Польское наследство, жесткая и последовательная позиция, занятая Санкт-Петербургом в последние годы войны за Австрийское наследство, принесли свои плоды. Если на державу Петра Великого, возникшую как раз во время всеевропейской смуты начала столетия (войны за Испанское наследство), еще смотрели как на казус, то теперь с Россией стали считаться.

Между Россией и Германией лежало огромное аморфное политическое пространство, знаменитая дворянская республика – Речь Посполитая. Давно уже не представлявшее сколь-либо серьезной военной и политической силы, это государство тем не менее считалось важным фактором в европейской «политический системе» (как тогда выражались).

Речь Посполитая была лакомым куском для держав, окружавших ее: России, Австрии, Турции, а с некоторых пор – и Пруссии. Понимая свою слабость, польские магнаты искали поддержки у внешних сил, и постепенно их симпатии сосредоточились на Версале. Франция, опасаясь чрезмерного усиления России и Австрии в случае раздела Польши, поддерживала сторонников независимости последней и стремилась во всем поддерживать турецкого султана – как гаранта неприкосновенности Речи Посполитой. Россия и Австрия уже дважды выступали совместно против Турции, и хотя последняя, конечно, могла «войти в долю» при разделе Польши, однако в этом случае ее недруги приобрели бы значительно больше.

Еще одним гарантом шаткого политического равновесия на востоке Европы был курфюрст саксонский, являвшийся одновременно польским королем. Если во время войны за Австрийское наследство Саксония лавировала между франко-прусской и англо-австрийской коалициями, то теперь было ясно, что Пруссия готова в любой момент поглотить курфюршество. Поэтому Август III являлся естественным союзником Австрии. Однако, будучи королем Польши, он склонялся к Франции, которая могла бы гарантировать неприкосновенность его королевства. Это двусмысленное положение саксонского курфюрста/польского короля, усугубляемое беспринципной политикой Брюля, его кабинет-министра, вынуждало Августа III принимать всевозможные меры для сохранения баланса сил в центральной и восточной Европе.

Важнейшим фактором, нарушавшим континентальное равновесие, являлась политика Англии. Укрытая Ла-Маншем и самым сильным флотом в мире, эта держава тем не менее имела три повода для того, чтобы вмешиваться в европейские дела.

В первую очередь – торговля. Войны, которые вела Британия во второй половине XVII – первой половине XVIII столетий, помимо своих непосредственных причин, имели целью нанести как можно больший урон тем державам, которые претендовали на видную роль в мировой торговле (прежде всего – Голландии и Франции). Вместе с тем Англия боролась за права и привилегии своих торговых представительств на континенте.

Вторым поводом была колониальная политика. Постепенно экономическая система Англии все более становилась связанной с сырьевыми рынками и рынками сбыта, имевшимися в Америке, Индии, Африке. Если Испания и Португалия, первые державы, создавшие колониальные империи, уже давно прошли пик своего развития, а экспансия Голландии была остановлена после англо-голландских войн, то Франция, наоборот, только начинала широкое (правда, крайне непоследовательное) освоение Канады и Индии, где в результате происходила перманентная малая война между французами и англичанами. Таким образом, вовлекая Францию в конфликты на территории Европы, Британия отвлекала ее внимание от заморских земель.

Третьим поводом являлись наследственные владения английских королей в северо-западной Германии – Ганновер. Эта земля, лежавшая в развитой торгово-промышленной зоне Германии, имела немалое экономическое значение. Она являлась удобным плацдармом для военного проникновения в Европу и сухопутной угрозы потенциальным противникам Англии. Наконец, нельзя забывать, что Ганновер являлся величайшей ценностью для английских королей потому, что, будучи правителями этого независимого от парламента княжества, они могли ощущать себя хоть каким-то противовесом парламентской системе Британии.

Однако, являясь стратегически важной территорией, Ганновер был почти беззащитен перед сухопутным вторжением. Не обладая (и не стремясь обладать) значительной сухопутной армией, Англия была вынуждена строить свою политику на континенте таким образом, чтобы Ганновер был постоянно прикрыт войсками ее союзников. За несколько лет перед Семилетней войной России было предложено подписать т. н. субсидиарный договор, согласно которому англичане, в случае опасности их владениям, за свой счет разместили бы на территории Ганновера русский корпус, составленный из регулярных и казачьих полков (помимо этого, русскому двору предлагалось содержать за английский же счет армию в Курляндии и галерный флот на Балтийском море; суммы, которые предлагались Санкт-Петербургу, варьировались от 300 до 600 тыс. фунтов стерлингов). Безопасность Ганновера оказалась столь болезненным вопросом для Великобритании, что последняя ради избавления от реальных и мнимых угроз вела совершенно беспринципную и даже непродуманную политику. Удачное для Лондона завершение Семилетней войны стало результатом не тщательной ее подготовки, но военного гения Фридриха Великого и Фердинанда Брауншвейгского, оказавшихся в одном лагере с Британией.

Помимо Англии, к разрушению сложившегося в Европе баланса стремился и прусский король. Приобретение Силезии во время войны за Австрийское наследство не только наполовину увеличило территорию и население Пруссии, не только добавило к владениям Фридриха II экономически развитый регион, но и приблизило район развертывания прусской армии к Вене на несколько сотен километров. Пруссия утвердилась в самом центре Европы: заняв горные проходы на границе с Австрией, Фридрих II мог направлять свои армии в Богемию, на Вену и даже в Венгрию. Желание австрийской императрицы Марии-Терезии вернуть Силезию подогревалось, помимо естественных реваншистских настроений, стремлением обезопасить от вторжения жизненные центры своей державы.

Переход Силезии к новому хозяину обернулся постоянной угрозой и Польско-саксонскому государству. Во-первых, территория Саксонии теперь была полуокружена прусскими владениями, и в Берлине почти не скрывали своих планов аннексировать это богатое курфюршество. Во-вторых, Силезия являлась барьером между Польшей и Саксонией, и, оказавшись в руках прусского короля, этот барьер стал непроницаемым.

Франция так же скорее терпела, чем приветствовала усиление прусского могущества. В случае его дальнейшего возрастания Фридрих II мог перестать быть проводником интересов Версаля в Германии: французский двор понимал, что, оккупировав Саксонию, Пруссия способна инспирировать раздел Польши. К тому же небольшие владения Фридриха II на Рейне и в Вестфалии (Клеве, Равенсберг и др.) могли стать причиной сопротивления прусского короля утверждению Франции в том же регионе.

Наконец, превращение Пруссии в сильное государство очень беспокоило российскую императрицу. Некогда территории Восточной Пруссии, Курляндии, Лифляндии и Эстляндии входили в состав единого государства – Тевтонского ордена. Хотя после гибели последнего прошло немало времени, прибалтийские владения России сохраняли постоянные экономические связи с городами Восточной Пруссии, а немецкоязычное население в Риге, Мемеле, Дерпте по-прежнему было многочисленным. Елизавета опасалась броска прусских полков от Тильзита к Мемелю, а затем – Риге. Интересно, что в архивах Сыскного приказа сохранилось несколько сообщений о французских и прусских шпионах, которые должны были собрать в прибалтийских землях России сведения об умонастроении их жителей. А в 1755 г. прусский генерал Манштейн, долгие годы служивший в России, вступил по поручению короля в переговоры с русскими раскольниками с целью создать заговор по освобождению находившегося в Холмогорах свергнутого императора Иоанна Антоновича. Фридрих II собирался отправить в Белое море корабли вместе со специальным отрядом, имевшим целью освобождение царевича. Фридрих рассчитывал подготовить в Санкт-Петербурге дворцовый переворот и посадить на престол царя, во всем ему обязанного. В случае неудачи дворцового переворота можно было бы попытаться развязать при помощи раскольников гражданскую войну.

В свою очередь, Россия сама стремилась к дальнейшей экспансии на Балтийском море и явно собиралась прибрать к своим рукам Восточную Пруссию – что было возможно лишь в случае слабости короля, сидевшего в Берлине.

Усиление Пруссии вызывало опасения в Санкт-Петербурге и по поводу влияния на польские дела: с Австрией, Турцией и Францией еще удавалось достичь равновесия, но Пруссия легко могла нарушить его, причем совершенно непредсказуемым образом.

Фридрих II понимал, что нарушает сложившуюся в Европе систему политических противовесов. Но именно поэтому он не мог остановиться на полпути. Строго говоря, Пруссии нужен был еще один период нестабильности, подобный войне за Австрийское наследство, дабы продолжить территориальный рост и утвердиться в качестве державы, чей политический вес стал бы залогом ее безопасности.

Именно отсюда проистекала тяга Фридриха к новизне. Просвещенный абсолютизм, идеи которого исповедовал он, поддержка самих просветителей, полученный им почетный титул «философа на троне», являются свидетельствами не только личных склонностей прусского короля, но и интереса ко всему, что разрушало установившиеся политические отношения и государственные идеологии его потенциальных врагов. В то же время для такого молодого, растущего государства, каким была Пруссия, концепция просвещенного абсолютизма являлась вполне приемлемой, так как она подразумевала развитие искусств, наук, образования, которое можно было направить на укрепление государства. Фридрих практически не сталкивался с проблемой борьбы между сословиями и вполне мог воспринимать свое государство как новое, прогрессивное.

Итак, политические интересы еще до 1756 г. предопределили расстановку сил в будущих коалициях: с одной стороны – Англия и Пруссия, с другой же – большинство европейских держав, стремившихся и сохранить статус-кво, и добиться выгодного округления границ за счет «прусского нахала». Однако в тот момент все привыкли к иной «системе», сложившейся еще в сороковых годах, – к тесному союзу Франции и Пруссии против Англии, Австрии и России. Именно поэтому англо-прусский союз произвел шокирующее впечатление на все европейские дворы.

Началась война, тем не менее, не в Европе, а в Северной Америке, и к ее началу приложил руку сам Джордж Вашингтон, будущий первый президент Соединенных Штатов.

В 1749 г. в Лондоне было утверждено создание «Компании Огайо» – финансовой группы, имевшей целью основать английское поселение близ истоков реки Огайо. Здесь, на западных склонах Аллеган, на территории, которая формально оставалась ничьей, однако входила в зону французских интересов, предстояло в течение семи лет поселить двести семейств, создать фермы, форт и разрабатывать имевшиеся там залежи каменного угля. Плодородные земли, меновая торговля с индейцами сулили немалые барыши, поэтому в число пайщиков компании входили такие люди, как лорд Фэрфакс или Динвидди, будущий губернатор Вирджинии. Управляющим компании стал Лоуренс Вашингтон, сводный брат Джорджа Вашингтона.

Правда, дела у компании двигались медленно. Колонисты Вирджинии боялись многочисленных индейских племен, симпатии которых в большинстве своем были отданы французам и которые во время военных действий попросту вырезали окраинные поселения англичан. К тому же было ясно, что в Квебеке (столице французских владений) не оставят без внимания появление форта на границе долины Огайо, а это грозило столкновениями с регулярными частями французской армии. К тому же Лоуренс был болен туберкулезом, практически не занимался делами и умер в 1752 г.

В следующем году французы, явно опережая соперников, построили ряд фортов на юге от Великих озер и в среднем течении Огайо. Единственное, чем смогли им ответить англичане, – это миссией Джорджа Вашингтона, отправленного от лица правительства Вирджинии в новые французские форты. С одной стороны, он должен был объявить решительный протест от лица Георга II, с другой же – осуществить глубокую разведку французских укреплений и подходов к ним. Поскольку английский протест был оставлен без внимания, в начале 1754 г. вирджинцы начали строительство форта в верховьях Огайо, однако были прогнаны французами, создавшими на этом месте собственное укрепление под названием Форт-Дюкен.

Весной 1754 г. наконец был собран воинский отряд – 159 человек при нескольких легких пушках, который во главе с Джорджем Вашингтоном отправился отбивать у французов земли для «Компании Огайо». По мере получения сведений из долины Огайо, Вашингтон все более убеждался, что сил для противостояния с гарнизоном Форт-Дюкена у него недостаточно. В мае во французском укреплении имелось порядка 1400 солдат и ополченцев, к тому же французов с восторгом приняли индейские племена.

В конце мая отряд Вашингтона наконец преодолел Аллеганы, проложив дорогу на западные склоны этих гор, однако сунуться в долину Огайо не решился. Было решено построить укрепление под названием Несессити у подножия хребта Лоурел-Ридж. Вашингтон понимал, что наличие английского форта в этом районе имеет важное значение: Несессити мог быть плацдармом для войска, направлявшегося против засевших в Форт-Дюкене французов.

Однако вскоре произошел инцидент, который послужил поводом к Семилетней войне и к тому же на два с половиной десятилетия испортил мнение французов о Вашингтоне. Узнав от индейцев, что в направлении Несессити движется небольшой французский отряд, будущий герой войны за независимость решил нанести упреждающий удар. 28 мая он, с полусотней своих солдат, окружил отдыхающих французов (около тридцати человек) и, неожиданно напав на них, убил не менее десятка, а остальных взял в плен. К досаде Вашингтона, из опроса пленных стало ясно, что он напал на отряд, сопровождавший французского парламентера, лейтенанта де Жюмонвиля, который нес послание, предлагавшее англичанам жить в мире с французами и не вторгаться на территории, контролируемые Форт-Дюкеном.

Сообщение об этом событии вызвало в Канаде, а затем во Франции всеобщее возмущение. В парижских газетах писали об «убийце Вашингтоне» и требовали отомстить коварным англичанам.

События в верховьях Огайо между тем развивались своим чередом. Ни Вашингтон, ни губернатор Вирджинии не собирались приносить французам извинений и пытаться разрешить конфликт дипломатическим путем. Вместо этого гарнизон Несессити был усилен до четырехсот человек, в том числе туда была послана регулярная рота из Южной Каролины. Вашингтон считал, что с таким отрядом он отстоит свое укрепление. Однако, когда 3 июля к Несессити подошло более тысячи индейцев и французов, выяснилось, что форт был расположен крайне неудачно. Его гарнизон отбил прямую атаку, но, когда французы заняли господствующие над Несессити высоты, выяснилось, что ни палисад, ни окопы не могут укрыть гарнизон. К вечеру было убито и ранено не менее сотни защитников, неприятель же не нес никаких потерь.

Убедившись в невозможности продолжения сопротивления, Вашингтон сдался на капитуляцию. Из-за того что в его отряде не было людей, толком знающих французский язык, в текст соглашения оказалась вкраплена фраза, где Вашингтон соглашался, что нападение французов было не нарушением мира, а местью за убитого парламентера. Таким образом Англия официально признала свою вину в произошедшем.

После этого началась уже неприкрытая война по всему периметру англо-французских границ в Северной Америке. Зимой–весной 1755 г. Франция и Англия перебросили в Америку новые регулярные части. Пользуясь появлением армейских подразделений, губернатор Вирджинии решил произвести нападение на Форт-Дюкен, чтобы одним ударом решить спор о сферах влияния по ту сторону Аллеган.

Летом около 2000 человек – два регулярных полка и несколько сотен вирджинской милиции под командованием генерала Брэддока – отправились по проторенной Вашингтоном дороге. Несмотря на взвинченные «патриотически настроенными» вирджинцами и пенсильванцами цены на повозки и лошадей, Брэддоку удалось собрать большой обоз, в котором находились припасы на несколько месяцев и тяжелая артиллерия. Поскольку обоз двигался медленно, Брэддок пошел вперед с 1200 солдатами и легкими орудиями – рассчитывая, что его появление под стенами Форт-Дюкена застанет французов врасплох.

9 июля английский корпус был неподалеку от французской крепости. Утром Брэддок форсировал реку Мононгахил – безо всякого сопротивления со стороны французов. Наступавшие сочли это благоприятным знаком, так как по всем законам тактики переправа через реку является одним из самых критических моментов марша: укрепившись на противоположном берегу реки, французы могли бы дать оборонительное сражение.

Далее местность вновь становилась закрытой и дорога на Форт-Дюкен шла в низине, окаймленной двумя лесистыми грядами холмов. Именно здесь французы (около девяти сотен регулярных солдат, ополченцев и индейцев) устроили засаду. Дождавшись, пока авангард неприятеля втянется в низину, они открыли по нему шквальный огонь. Авангард состоял из регулярной инфантерии, которая просто не знала, как действовать в подобной ситуации. Командовавшие авангардом офицеры, ехавшие на лошадях, были перебиты в первую очередь, и лишенная управления толпа с криками бросилась к переправе.

В этот момент Мононгахил перешли основные силы Брэддока. Бежавшие обрушились на них, и началось смятение, которое только усиливалось огнем французов, переместившихся на опушку леса, окаймлявшего поляну перед рекой. Брэддок попытался выстроить солдат, чтобы дать ответный залп и перейти в штыковую атаку. Однако вместо французов под огонь попали вирджинские роты (к несчастью, носившие не красные, как регулярные войска Великобритании, а синие, похожие на французские, мундиры), которые рассыпались стрелковой цепью и попытались выбить неприятеля с лесной опушки.

Беспорядочные залпы англичан вновь сменились паникой. Плотный и точный огонь французов разрушил остатки английского строя прежде, чем Брэддоку удалось направить солдат вперед. Командующий англичан пытался еще раз построить своих солдат, но получил тяжелое ранение в грудь. Увидев своего генерала падающим с лошади, британцы обратились в бегство.

На поле боя остались лежать более пятисот убитых или тяжелораненых англичан. Индейцы бросились снимать с них скальпы и выворачивать их карманы, французы же оставили отступавших в покое, хотя энергичное преследование могло бы привести к полному уничтожению отряда Брэддока и захвату его обоза.

Когда остатки англичан вернулись на западную сторону Аллеган, в Вирджинии началась настоящая паника. Ожидали вторжения огромных индейских орд, поддерживаемых многими полками французских колониальных солдат. Однако последние не считали себя в силах совершить подобную диверсию против английских колоний. К тому же бросок в Вирджинию сделал бы их в глазах всей Европы агрессорами – Франция же стремилась переложить всю ответственность за эскалацию военных действий на Лондон.

В отличие от долины Огайо, на другом участке границы англичане достигли неожиданного успеха. Еще по условиям Утрехтского мирного договора в их руки перешел полуостров, на котором располагается современная канадская провинция Новая Шотландия, во французских документах называвшаяся Аркадией. Проблема заключалась в том, что ни в этом договоре, ни в договоре 1748 г. не были зафиксированы ее северные границы. Франция считала, что под Аркадией нужно понимать сам полуостров, англичане же включали в нее и территорию, соответствующую нынешнему Нью-Брансуику и даже часть правобережья реки Святого Лаврентия. Чтобы подкрепить свои права, французы построили несколько фортов на перешейке Шиньекто, соединяющем Новую Шотландию с материком и в устье реки Сен-Жан. Летом 1755 г. из Галифакса выступил двухтысячный английский отряд и последовательно занял укрепления на перешейке и в Нью-Брансуике. Французские гарнизоны, общая численность которых не превышала 500 человек, без боя сдавали позиции. В Квебеке главное внимание уделяли землям к югу от Великих озер и не имели свободных резервов для контрнаступления. Между тем в июне–июле англичане не просто заняли несколько приграничных фортов, но и обеспечили сухопутный коридор между Новой Шотландией и основным массивом своих американских колоний. Плацдарм для наступления на долину Святого Лаврентия был готов.

Следующим шагом англичан стало выселение французских жителей Аркадии. К этому моменту на полуострове жило более 10 000 человек, происходивших от первых переселенцев и сохранявших французский язык и католическую веру. Английские власти понимали, что во время военных действий эти люди в любой момент могут превратиться в «пятую колонну» франко-канадцев. В результате с августа началось насильственное выселение аркадийцев в другие колонии – от Джорджии до Массачусетса.

Летом того же года произошло еще одно открытое столкновение – на этот раз близ юго-восточных берегов Онтарио. Целью англо-американцев был форт Сен-Фредерик, прикрывавший дорогу к верхнему течению Святого Лаврентия. В корпусе, возглавлявшемся полковником Джонсоном, насчитывалось более 4000 человек, имевших легкую и тяжелую артиллерию, даже подобие инженерных частей. Все, что французы успели противопоставить неприятелям, – это около полутора тысяч солдат, ополченцев и индейцев, возглавляемых недавно прибывшим в Канаду бароном Дискау, некогда служившим под началом знаменитого маршала Морица Саксонского. Несмотря на явное неравенство сил, французы имели столь низкое мнение о военных способностях неприятеля, что Дискау отказался от тактики засад и партизанских действий, приносившей до настоящего времени наилучшие плоды в борьбе против англичан. Он сам повел наступление, и поначалу ему удалось достичь успеха – рассеять авангард Джонсона в ситуации, напоминавшей бой при реке Мононгахил. Однако главные силы англичан заняли неплохо укрепленный лагерь, лежавший к тому же на высотах, господствующих над окружающей местностью.

Другой военачальник в другое время не рискнул бы атаковать. Однако барон Дискау, памятуя о победах французского оружия в прошлой войне, решил воспользоваться своим успехом, и небольшой французский отряд бросился на валы и окопы, защищаемые десятком орудий.

К счастью для французов, эта атака не превратилась в самоубийство. Огонь англичан сразу же заставил повернуть назад индейцев; за ними последовали ополченцы и солдаты. Джонсон не рискнул на контратаку или сколь-либо серьезное преследование неприятеля, так что потери нападавших оказались невелики. Однако раненный трижды барон Дискау остался на поле боя и попал в плен.

Экспедиция Джонсона привела к тому, что англичане укрепили свои позиции на реке Осуиго и создали угрозу линиям сообщений французов к югу от Великих озер. Однако, в сравнении с затраченными на ее проведение силами, она была не более чем полумерой и не изменила положение на подступах к долине Огайо.

Так или иначе, 1755 год стал в Северной Америке годом войны. Англичане и французы укрепляли границы, вели активные действия на «ничейных» землях, готовили плацдармы для будущего наступления. Из метрополий перебрасывали подкрепления, причем в 1755 – начале 1756 гг. пальма первенства здесь принадлежала французам. Они перебросили в Канаду в общей сложности более 8 батальонов регулярных войск и сотни рекрутов. Возглавить колониальную армию после пленения Дискау должен был маркиз де Монкальм, имевший хорошую военную репутацию. В качестве помощников ему дали Гастона де Леви, будущего маршала Франции, и Бугенвиля, впоследствии – знаменитого путешественника.

Подкреплений было бы больше, не введи англичане с лета 1755 г. «неограниченной морской войны» против французских кораблей, приближавшихся к берегам Северной Америки или возвращавшихся из Канады во Францию. Уже Дискау довелось быть свидетелем такой войны: 7 июня, близ Ньюфаундленда, транспортная эскадра, на которой перевозились его войска, была неожиданно атакована английской флотилией адмирала Боскоуэна. Французские корабли охранения (три фрегата против одиннадцати линейных кораблей и фрегатов у англичан) приняли неравный бой, дав возможность транспортным судам достичь Луисбура – главного морского порта Канады. При этом два французских фрегата попали в руки англичан, один сумел уйти от погони.

В ответ на это осенью 1755 г. союзные французам индейцы начали набеги на приграничные английские поселения. Особенно пострадали от этого фермеры западной Вирджинии – той самой колонии, которая и спровоцировала войну.

В 1755 г. Англия, готовясь к войне против Франции, решила ускорить заключение соглашения со своими потенциальными союзниками. Генерал Кейт, английский посланник при венском дворе, представил канцлеру Кауницу проспект такого соглашения, согласно которому на Австрию возлагалась защита не только принадлежавшей Габсбургам Бельгии, но также Голландии и Ганновера. Дабы обезопасить последний, австрийцам, помимо посылки на север Германии особого корпуса, предлагалось начать наступление на Пруссию, чтобы связать руки последней.

Хотя австрийский двор и готовил войну против Фридриха II и не собирался оставлять без защиты свои владения в Нидерландах, однако тон проспекта был сочтен оскорбительным. Англичане в очередной раз искали обезьяну, которая таскала бы для них из костра жареные каштаны.

Начался торг – по поводу количества войск, сроков их отправления, контингентов самих англичан. Последние готовы были идти на уступки, однако отказывались присылать в Ганновер собственных солдат. Именно при обсуждении последнего пункта австрийцы с удивлением и досадой узнали, что английское правительство ведет переговоры с Фридрихом II.

Хотя Англия и давала в последние десятилетия немало примеров торгашеского отношения к политике и абсолютного наплевательства на интересы своих союзников, такой измены Вена от нее не ожидала. Заключив союз с Пруссией, Лондон оставлял Австрию в борьбе против самого главного ее врага. Между Австрией и Францией в тот момент не было настоящих противоречий: первая жаждала вернуть Силезию, вторая сосредотачивала усилия на борьбе с Англией. Получалось, что Англия предлагала повернуть все силы Марии-Терезии на достижение совершенно не нужных Австрии целей и при этом совершенно не стеснялась напыщенно напоминать ей о союзнических обязательствах.

Поразительно, насколько английские дипломаты в тот момент не понимали, что они делают. В Лондоне полагали, что могут создать против Франции коалицию из всех значительных континентальных держав. Договор с Австрией считался незыблемым, соглашение с Пруссией позволяло не беспокоиться за Ганновер, а субсидиарный договор с Россией – бывший, по мнению английских «политических аналитиков», делом нескольких месяцев – давал тридцатитысячный корпус русских войск, который можно было направить в Нидерланды.

Однако Лондон ошибался по всем пунктам. Во-первых, он ошибался по поводу Фридриха II. Последний сам готов был к войне с Австрией, рассчитывая на новые территориальные приобретения (в первую очередь – Саксонии, на аннексию которой Австрия, вероятно, ответила бы войной). Прусский король знал о военных приготовлениях русских в Курляндии, поэтому соглашение с Англией было нужно ему прежде всего как гарант безопасности со стороны России. В те годы считали, что английские деньги могут все и что внешняя политика России находится под влиянием капиталов лондонского Сити. Рассчитывая на это, Фридрих мог чувствовать себя в безопасности и сосредоточить всю свою армию на южных границах. Заключая 16 января 1756 г. союз с Англией, он ничем не обязывал себя по отношению к Австрии.

Россия, которая была склонна принять условия субсидиарного договора, также поняла, что может оказаться в дураках. Подписание соглашения было приостановлено буквально в последний момент, когда английский посланник при российском дворе отказался внести в него пункт, согласно которому войска, размещаемые в Ганновере, должны были использоваться против прусских сил.

4 февраля 1756 г. Уильямс был вынужден сообщить об англо-прусском союзе, оправдывая это стремлением Лондона добиться при помощи подобного маневра безопасности России и Польши. Двуличность английской политики стала ясна не только императрице Елизавете, но даже такому стороннику проанглийской политики, как канцлеру Бестужеву.

«Расставание» России с Англией, правда, растянулось до поздней осени 1756 г., и связано это было не с огромными деньгами, которые англичане постоянно предлагали Елизавете, а с неопределенностью в отношениях с высокомерным Версалем. Несмотря на то, что англо-прусский договор помещал обе державы по одну сторону баррикад, дипломатические отношения были установлены не сразу, и вызывалось это прежде всего польскими делами. Еще незадолго до вторжения Фридриха II в Саксонию Брюль, кабинет-министр саксонского двора, позволял себе крайне грубо обращаться как со сторонниками России в Польше, так и с русскими посланниками. И даже после захвата прусским королем Дрездена французский двор оказывал давление на Августа III с целью недопущения прохода русских войск через территорию Польши. В Версале предлагали прямую высадку в Восточной Пруссии, опасаясь, что в противном случае временное пребывание русских корпусов в Литве или Померании станет постоянным и раздел Польши произойдет де-факто. Лишь в ноябре Уильямс покинул Санкт-Петербург, и только 31 декабря Елизавета подписала протокол присоединения к франко-австрийскому союзу. Таким образом, государство, которое было готово к войне в наибольшей степени из всех врагов Пруссии, в течение целой кампании оказалось выключено из борьбы.

Ошиблась Англия и по поводу Австрии. Последняя еще в 1755 г. вела переговоры с Людовиком XV, однако в тот момент французское правительство не собиралось отказываться от союза с Пруссией. Англо-прусское соглашение сделало «бегство» Марии-Терезии из английского лагеря делом времени. И действительно, 2 мая 1756 г. в Версале был подписан австро-французский договор. А с 17 мая Англия и Франция уже формально находились в состоянии войны.

В книге Архенгольца более или менее подробно рассмотрены все кампании Семилетней войны, происходившие в Европе. Чтобы иметь более полное представление об этой войне, следует конспективно изложить основные события, происходившие в 1756–1762 гг. на морских и колониальных театрах военных действий, несколько более подробно остановившись на сражениях при Менорке (20 мая 1756 г.) и при Квебеке (на Равнине Авраама – 13 сентября 1759 г.).

Война на Средиземноморском театре началась для французов при очень благоприятных условиях. Несмотря на наличие неплохих военно-морских баз в Гибралтаре и на о. Менорка, англичане в этот момент не имели на Средиземном море значительных морских сил. Некоторое время в Лондоне были склонны верить в серьезность приготовлений французов к десанту на Британские острова и сосредоточили большую часть своих сил против Бреста (основной базы атлантического флота Франции) и в заливе Ла-Манш. Пользуясь страхом англичан перед возможным «блицкригом», французы сосредоточили в Тулоне более 150 транспортов, на которые в начале апреля был погружен экспедиционный корпус герцога де Ришелье, имевший целью высадку на Менорке.

Лишь 9 апреля, получив данные о приготовлениях французов (война все еще не была объявлена), английское Адмиралтейство отправило в Средиземное море эскадру лорда Бинга (10 линейных кораблей, к которым позже присоединилось еще 3 судна).

Однако англичане опоздали. Уже 12 апреля французский флот вышел из Тулона и 19-го высадил на Менорке корпус Ришелье. Войска, защищавшие остров (не более 3000 человек), были стянуты в самый крупный город последнего – Порт-Махон. Ришелье осадил крепость и вскоре поставил ее гарнизон в безвыходное положение.

Только спустя месяц после высадки французов адмирал Бинг подошел к острову. В Гибралтаре на его корабли был посажен пехотный батальон, который, конечно, не мог бы бороться с более чем 10-тысячным корпусом Ришелье. Поэтому англичане рассчитывали на победу в морском бою. Она позволила бы захватить в ловушку французские части, лишив их подвоза продовольствия и боеприпасов.

20 мая французский флот (12 линейных кораблей под командованием адмирала Галиссоньера), блокировавший залив, в котором находился Порт-Махон, отправился навстречу Бингу. По мощи бортового залпа эскадры были примерно равны; лишний корабль у англичан давал им лишь небольшое тактическое преимущество, которым к тому же Бинг так и не сумел воспользоваться.

Эскадры встретились на контркурсах, двигаясь кильватерными колоннами под острым углом по отношению друг к другу. Когда головные французские корабли проходили мимо концевых судов англичан, Бинг (находившийся на ветре) решил, что неприятель хочет выиграть позицию и ветер, обогнув по дуге его строй. По этой причине был отдан приказ «повернуть все вдруг» и лечь на обратный курс. Теперь эскадры двигались параллельно друг другу: английский адмирал видел, что у него имеется один «лишний» корабль. Поскольку инструкции, разработанные в Адмиралтействе, предусматривали линейный бой, где каждый из кораблей сражается со своим противником, не вмешиваясь в схватки соседей – дабы не помешать им, – Бинг вывел из строя одно из своих судов, после чего ему осталось рассчитывать только на Провидение да на выучку своих экипажей.

Затем на флагманском корабле подняли приказ «спуститься на противника». Для этого все корабли должны были повернуть на три румба, чтобы выйти на линию действительного огня, после чего опять лечь на курс, параллельный эскадре Галиссоньера.

На морских учениях англичане неоднократно отрабатывали эти маневры, целью которых было одно: поставить свои суда как можно ближе к неприятельским, порой – борт к борту, и нанести ему артиллерийским огнем максимальный урон. Все другие виды ведения боя просто не рассматривались в инструкциях, так как считалось, что только действуя как плавучая батарея линейный корабль действительно в состоянии использовать всю свою боевую мощь. Маневрирование, окружение неприятельских кораблей, взятие их на абордаж – все это было оставлено в удел легким силам и гребным флотилиям, действовавшим на морских коммуникациях или вблизи берегов. Впрочем, победы и поражения последних не оказывали существенного воздействия на ход войн XVIII столетия.

Начиная с англо-голландских войн XVII века, тактика морских баталий становилась все более однообразной. Подобно тому, как во время сухопутных сражений, прежде чем перейти к штыковой атаке, полки поливали друг друга свинцовым градом, испытывая мужество и устойчивость неприятеля (в большинстве случаев штыковой атаки уже не требовалось, ибо у одной из сторон через некоторое время попросту сдавали нервы), так и на море плавучие деревянные крепости, имевшие по 60, 80, даже 120 пушек, выстраивались напротив друг друга и обрушивали на врага всю мощь своего огня. Битва выигрывалась не маневрированием, но грубой силой, скорострельностью орудий, хладнокровием артиллеристов, умением матросов бороться за живучесть своих кораблей – то есть гасить пожары, исправлять повреждения.

Можно догадаться, насколько революционным стало использование маневра по прорыву неприятельской линии и созданию огневого преимущества на каком-либо из участков схватки, который впервые в английской истории использовал адмирал Родней во время сражения близ Доминика (1782 г.), а затем ввели в практику адмиралы Джарвис и Нельсон.

Бинг не думал ни о чем постороннем уставу, стремясь начать «правильный» бой. Однако он не учел нескольких обстоятельств, которые сразу же поставили успех сражения под сомнение.

Во-первых, контр-адмирал Уэст, командовавший английским авангардом (5 линейных кораблей), совершил поворот не на три, а на семь румбов – то ли не разобрав сигнала, то ли считая, что именно этот маневр поставит его суда прямо против французских. Между тем строй кораблей Галиссоньера в тот момент был несколько вогнутым; таким образом, корабли Уэста оказались в совершенно невыгодной позиции по отношению к неприятелю. Англичане могли вести огонь лишь из носовых орудий, в то время как французы обрушили на них всю мощь батарей своего левого борта. Стремясь выйти из-под удара, Уэст повернул налево, но при этом стал отрываться от главных сил Бинга, все еще совершавших «спуск» на огневые позиции.

Во-вторых, «Интрепид» («Бесстрашный»), головной корабль центральной группы англичан, несмотря на то что его угловой курс по отношению к французам был куда благоприятнее, чем у судов Уэста, получил тяжелые повреждения рангоута и рулевой системы и стал выходить из строя. Простейший здравый смысл требовал от Бинга приказать тому покинуть ордер и без промедления устремиться за своим авангардом, чтобы не бросать Уэста без поддержки. Однако подобный маневр означал нарушение рекомендуемого уставом ордера, и Бинг приказал своим главным силам замедлить ход, пока повреждения не будут исправлены, дабы английский флот был в состоянии продолжать сражение в изначальном строю.

Идеальный порядок движения главных сил Бинга оказался нарушен, но, что самое скверное, его авангард почти на час был предоставлен самому себе.

Уэст заметил это и начал замедлять ход своих судов. Галиссоньер прореагировал на действия англичан изящным «па». Головные корабли его колонны стали поворачивать под ветер, и основные силы последовали за ними. При этом они проходили мимо сбившегося в кучу английского авангарда, поочередно нанося по тому артиллерийские удары, которые привели к огромным потерям среди английских моряков и тяжелым разрушениям на судах Уэста.

Когда «Интрепид» наконец закончил ремонт и Бинг подошел к своему авангарду, основная фаза боя была закончена. Галиссоньер занял удобную позицию под ветром, ожидая новой английской атаки. Невооруженным взглядом было видно, что его суда находятся в отличном состоянии, – чего нельзя было сказать о кораблях Уэста.

Увидев повреждения на своих кораблях, Бинг счел за лучшее не вступать в новое сражение и ретировался к Гибралтару. Он даже не пытался высадить на Менорке десант, справедливо полагая, что Ришелье справится с тем без труда.

Это сражение вызвало во Франции небывалый энтузиазм – тем более что 28 мая гарнизон Порт-Махона капитулировал. Французы на время поверили в способность своего флота на равных сражаться с «владыками морей» – хотя было очевидно, что Галиссоньер не переоценивал свой успех и не попытался добить Бинга даже тогда, когда перевес в силах оказался на его стороне.

Английского же адмирала ждало отстранение от службы, а затем – суд. Поскольку воинственные круги во главе с Питтом все более забирали в свои руки власть над политикой Англии, им требовалась жертва – особенно жертва, связанная с партией тори. Неудачи первых месяцев войны вызвали в широких кругах английского общества жажду искупительной крови – и Бинг был казнен по приговору военного трибунала.

Однако захват Менорки так и остался исключением – при в целом пассивной стратегии французских морских сил. Объяснение тому простое: против шестидесяти французских линейных кораблей англичане могли выставить вдвое большее число судов того же класса. К тому же английские эскадры были лучше экипированы, обучены и руководились опытными, уверенными в себе адмиралами. Таким образом, стратегия французов вынужденно ограничивалась созданием косвенных угроз.

Главной такой угрозой была высадка на Британские острова. Еще во время войны Аугсбургской лиги, в 1690–1691 годах, французским экспедиционным войскам удалось поднять восстание в Ирландии, так что считаться с реальностью подобной угрозы англичане были обязаны. Поэтому одно присутствие французской эскадры в Бресте вынуждало Англию держать почти половину своих кораблей в заливе Ла-Манш. Правда, блокада Бреста в первые годы войны была непрямой. Близ этого порта располагался лишь усиленный дозор из быстроходных английских кораблей. Главные силы флота Ла-Манша находились в Дувре или в одной из баз на юге Британии.

Только в 1759 г., получив данные о том, что французы всерьез готовят высадку, английское Адмиралтейство отдало приказ о прямой блокаде Бреста. С этой целью близ французского берега отныне всегда находилось два десятка линейных кораблей англичан (под командованием адмирала Хоука), которые не позволяли французам выходить из бухты. Остальные корабли составляли оперативный резерв, находясь в английских базах в состоянии повышенной боевой готовности.

Тем не менее в конце лета того же года французы попытались сосредоточить в Бресте три из четырех своих действующих эскадр – Вест-Индскую, Тулонскую и собственно Брестскую, – чтобы добиться численного превосходства в решающий момент и лишить англичан господства над Ла-Маншем хотя бы на несколько дней, необходимых для совершения высадки. 15 августа французский адмирал Де Ла Клю вышел из Тулона с эскадрой в 12 линейных кораблей. Французы считали, что Гибралтарская эскадра уже знакомого нам адмирала Боскоуэна (14 линейных кораблей) занята блокадой Менорки, а потому не сможет преградить им путь. Тем не менее за день до того, как Тулонская эскадра появилась на траверзе английской базы, Боскоуэн вернулся сюда с тем, чтобы отремонтировать и переоснастить свои корабли. Узнав от дозорного фрегата о проходивших французских судах, он тут же бросил свою эскадру в погоню.

Флотилия де ла Клю разделилась на две части. Меньшая (5 кораблей) укрылась в испанском порту Кадис. Оставшиеся корабли устремились на запад вдоль испанского побережья. Какое-то время казалось, что им удастся уйти: лишь замыкающее из судов де ла Клю ввязалось в бой с англичанами, шедшими за французской колонной сзади уступом, и оно в течение пяти часов выдерживало схватку с авангардом Боскоуэна.

Из книги Императорская Россия автора Анисимов Евгений Викторович

Семилетняя война и участие в ней России С началом войны выяснилось (как это почти всегда бывало и раньше, и потом), что русская армия подготовлена к ней плохо: до полного комплекта не хватало солдат, лошадей. Неважно обстояли дела и с толковыми генералами. Командующим

Из книги Всемирная история. Том 3. Новая история автора Йегер Оскар

Из книги Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты автора Соротокина Нина Матвеевна

Семилетняя война Война эта является обязательной участницей нашего повествования, потому что она есть свидетельство славы Елизаветы Петровны, а также причиной весьма круто замешанной интриги, приведшей к падению Бестужева. Война в конечном итоге стала малой ступенькой

Из книги История Британских островов автора Блэк Джереми

Семилетняя война, 1756-1763 гг. Внутренняя консолидация Британии сыграла важную роль в конфликте с Францией, достигшем своего пика в Семилетней войне (1756-1763 гг.). По ее итогам Франция признала за Британией тринадцать колоний на восточном побережье Северной Америки, а также

Из книги Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке автора Коллектив авторов

СЕМИЛЕТНЯЯ ВОЙНА Аахенский мир не разрешил коренных противоречий между европейскими державами. Колониальное соперничество Франции и Великобритании не только продолжалось, но и усиливалось (подробнее об этом см. гл. «Эволюция Британской империи»). Особенно острую форму

автора Потемкин Владимир Петрович

Семилетняя война и дипломатия Фридриха II. Семилетняя война была последним общеевропейским конфликтом, который имел место перед Великой буржуазной револю­цией во Франции. В этом конфликте намети­лись те противоречия и та расстановка международных сил которые

Из книги Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 гг. автора Потемкин Владимир Петрович

Семилетняя война. В 1756 г. политическая конъюнктура в Западной Европе неожиданно и резко изменилась. Начавшаяся воина между Англией и Францией побудила английское правительство заключить соглашение с Пруссией, чтобы гарантировать нейтралитет Германии в этой войне

Из книги Гений войны Суворов. «Наука побеждать» автора Замостьянов Арсений Александрович

Семилетняя война С неиссякаемой любознательностью он постигал, почём хлеб младшего армейского офицера. Однажды Суворов с блеском выполнил задание - проверить снабжение солдат и унтер-офицеров, после чего его и решили использовать в хозяйственных службах и армейской

Из книги От империй - к империализму [Государство и возникновение буржуазной цивилизации] автора Кагарлицкий Борис Юльевич

Из книги Русская армия в Семилетней войне. Пехота автора Констам А

СЕМИЛЕТНЯЯ ВОЙНА Накануне Семилетней войны русская армия, по крайней мере по штатному расписанию, насчитывала более 400 тысяч солдат и офицеров. В это число входило 20 тысяч гвардейцев, 15 тысяч гренадер, 145 тысяч фузилеров, 43 тысячи кавалеристов (включая гусар), 13 тысяч

Из книги 500 знаменитых исторических событий автора Карнацевич Владислав Леонидович

СЕМИЛЕТНЯЯ ВОЙНА И ЕЕ ОКОНЧАНИЕ Отставленного Апраксина сменил генерал Фермор. 11 января 1758 г. русские заняли Кенигсберг, Восточная Пруссия была включена в состав России, затем ее войска закрепились в низовьях Вислы, а летом вступили в Бранденбург - ключевую крепость на

Из книги Великие сражения русского парусного флота автора Чернышев Александр

Семилетняя война 1756–1763 гг. Семилетняя война 1756–1763 гг. являлась следствием обострившихся противоречий между крупнейшими европейскими державами. Два главных конфликта были причиной Семилетней войны - борьба Англии и Франции за колониальное господство и столкновение

Из книги Екатерина Великая автора Бестужева-Лада Светлана Игоревна

Семилетняя война Между тем Россия оказалась втянутой в так называемую Семилетнюю войну, зачинщицей которой была Пруссия. За счет укрепления верховной власти, мобилизации ресурсов, создания хорошо организованной многочисленной армии (за 100 лет она выросла в 25 раз и

Из книги Империализм от Ленина до Путина автора Шапинов Виктор Владимирович

1900–1920: мировая война и мировая революция Начало ХХ века встречалось с большой помпой. Считалось, что новый век будет веком рациональности, еще большего расцвета науки и культуры, всего того, что связывалось общественным мнением с понятием «прогресса». Колониальные

Семилетняя война 1756-1763 гг. была спровоцирована столкновением интересов России, Франции и Австрии с одной стороны и Португалии, Пруссии и Англии (в унии с Ганновером) с другой. Каждое из вступивших в войну государств, безусловно, преследовало собственные цели. Так, Россия пыталась усилить свое влияние на западе.

Начало войне было положено сражением флотов Англии и Франции у Балеарских островов 19 мая 1756 г. Оно завершилось победой французов. Сухопутные действия начались позднее – 28 августа. Войско под командованием прусского короля Фридриха 2 вторглось на земли Саксонии, а позже, начало осаду Праги. В то же время, армия Франции оккупировала Ганновер.

Россия вступила в войну в 1757 г. В августе российская армия понесла тяжелейшие потери, но одержала победу в сражении при Гросс-Егерсдорфе, открыв путь в Восточную Пруссию. Однако командовавший войсками генерал-фельдмаршал Апраксин узнал о болезни императрицы Елизаветы Петровны. Полагая, что скоро трон займет ее наследник, Петр Федорович, он начал отвод войск к русской границе. Позже, объявив такие действия изменой, императрица отдала Апраксина под суд. Его место командующего занял Фремор. В 1758 г. в России была присоединена территория Восточной Пруссии.

Дальнейшие события семилетней войны кратко: победы, одержанные в 1757 г. армией Пруссии под командованием Фридриха 2 в 1769 г. были сведены к нулю благодаря успешным действиям русско-австрийских войск во время Кунерсдорфского сражения. К 1761 г. Пруссия была на грани поражения. Но в 1762 г. умерла императрица Елизавета. Вступивший на престол Петр 3, был сторонником сближения с Пруссией. Предварительные переговоры о мире, проведенные осенью 1762 г. завершились заключением Парижского мирного договора 30 января 1763 г. Этот день официально считается датой окончания семилетней войны.

За исключением опыта военных действия Россия в результате этой войны ничего не приобрела. Франция – потеряла Канаду и большую часть заморских владений, Австрия утратила все права на Силезию и графство Гальц. Соотношение сил в Европе полностью изменилось.

Краткая биография Екатерины 2

Немецкая принцесса Софья Фредерика Августа Ангальт-Церптская родилась 21 апреля 1729 г. Ее семья была небогата и принцесса получила только домашнее образование, которое сформировало личность Екатерины 2, будущей русской императрицы. В 1744 г. произошло событие, определившее не только дальнейшую биография Екатерины 2, но и, во многом, судьбу России. Принцесса Софья Августа была избрана невестой наследника российского престола Петра 3. По приглашению Елизаветы Петровны она прибыла ко двору. И, отнесшись к России как к своей второй родине, активно занялась самообразованием, изучением языка, культуры, истории страны, в которой ей предстояло жить.

В 1744 г., 24 июня, она под именем Екатерины Алексеевны была крещена в православие. Церемония венчания с Петром 3 состоялась 21 августа 1745 г. Но, муж не обращал особого внимания на молодую супругу. И единственным развлечением Екатерины стали балы, маскарады и охота. В 1754 г., 20 сентября у Екатерины родился сын, будущий император Павел 1 , но ребенка у нее сразу же забрали. Отношения с императрицей и Петром 3 заметно ухудшились. Петр 3 имел любовниц, да и сама Екатерина вступила в связь с будущим польским королем Станиславом Понятовским.

Дочь Анна, рожденная 9 декабря 1758 г., не была принята супругом, поскольку Петр 3 испытывал серьезные сомнения по поводу отцовства ребенка. Императрица Елизавета к тому времени серьезно заболела. Вскрылась и тайная переписка Екатерины с послом Австрии. Судьба Екатерины Великой могла бы сложиться совсем иначе, если бы не поддержка соратников и фаворитов, которыми окружила себя жена Петра 3.

Петр 3 взошел на престол в 1761 г. после смерти Елизаветы. Екатерина сразу же была отселена подальше от супружеских покоев, которые заняла любовница. Забеременев от Г.Орлова, она вынуждена была скрывать свое положение. Ее сын Алексей родился в строжайшей тайне.

Внутренняя и внешняя политика Петра 3 вызывала нарастающее недовольство. Умная и деятельная Екатерина смотрелась на фоне таких «деяний» Петра, как возвращение Пруссии земель, захваченных в ходе Семилетней войны, на много боде выгодно. В окружении Петра 3 сформировался заговор. Сторонники Екатерины склоняли к принятию участия в заговоре гвардейские части. Они принесли присягу будущей императрице в Санкт-Петербурге, 28 июня 1762 г. На следующий день Петра 3 вынудили отречься от престола в пользу супруги и арестовали. Вскоре после этого он был убит. Так началось время правления Екатерины 2, называемое историками Золотым Веком Российской империи.

Внутренняя политика Екатерины 2 была определена приверженностью российской императрицы идеям Просвещения. Именно в период, именуемый просвещенным абсолютизмом Екатерины 2, произошло усиление бюрократического аппарата, была унифицирована система управления, укреплено самодержавие. Для того чтобы осуществить всесторонние и полезные для страны реформы Екатерина 2 созвала Уложенную Комиссию, в состав которой вошли депутаты от дворянства, горожан и сельского населения. Но избежать внутриполитических проблем не удалось и, крупнейшей из них, стала крестьянская война под предводительствомЕмельяна Пугачева 1773 – 1775 годов.

Внешняя политика Екатерины 2 была довольно энергичной и весьма успешной. Императрица стремилась обезопасить южные границы страны от притязаний Турции. Пожалуй, именно в турецких компаниях наиболее остро сталкивались интересы Российской империи с интересами Франции и Англии. Второй важнейшей задачей для царицы Екатерины 2, стало присоединение к территории империи земель Белоруссии и Украины, чего она добилась с помощью разделов Польши, осуществленных совместно и Австрией и Пруссией. Так же, стоит отметить и указ Екатерины 2 о ликвидации Запорожской Сечи.

Период властвования императрицы Екатерины 2 Великой был долгим и продлился с 1762 по 1796 г. Его основу составила философия Просвещения. Есть сведенья о том, что задумывалась Екатерина и об отмене крепостного права, но так и не решилась на столь масштабные изменения. В эпоху Екатерины 2 созданы Эрмитаж и Публичная библиотека, Смольный институт и педагогические училища в Москве и Петербурге. Именно в этот период были заложены основы гражданского общества в России. Смерть Екатерины 2 наступила от кровоизлияния в мозг, произошедшего 5 ноября 1796 г. Умерла императрица на следующий день, 6 ноября. На русский престол взошел ее сын, Павел 1.